Ознакомительная версия.
События, подобные делийским, произошли также в Лахоре и Амритсаре. Из Амритсара д-р Сатьяпал и д-р Китчлу прислали мне настоятельное приглашение приехать туда. В то время я их совершенно не знал, однако ответил, что приеду в Амритсар уже из Дели.
Утром 6 апреля жители Бомбея тысячными толпами направились в Чаупати, чтобы совершить омовение в море, и затем огромной процессией продолжили свой путь в Мадхавбаг. В процессии приняли участие женщины и дети. Большими группами присоединялись мусульмане. Из Тхакурдвара мусульманские друзья пригласили нас в мечеть, где убедили м-с Найду и меня произнести речи. Адвокат Витхалдас Джераджани настаивал, чтобы мы тут же предложили народу дать клятву о свадеши и индусско-мусульманском единстве, но я запротестовал, заявив, что подобные клятвы не дают в спешке. Мы должны довольствоваться тем, что уже сделано народом. Если клятва дана, ее нельзя нарушить. Поэтому необходимо, чтобы все как следует поняли значение клятвы о свадеши и полностью учли бы ту огромную ответственность, которую налагает клятва об индусско-мусульманском единстве. Я предложил, чтобы желающие дать такую клятву собрались на другой день утром.
Нужно ли говорить, что хартал в Бомбее увенчался полным успехом. Подготавливая кампанию гражданского неповиновения, мы обсудили два-три вопроса. Было решено, что гражданское неповиновение коснется только тех законов, которые массы сами склонны нарушать. Так, в высшей степени непопулярен был соляной налог, и совсем недавно проходило движение за его отмену. Я предложил, чтобы население, игнорируя закон о соляной монополии, само выпаривало соль из морской воды домашним способом. Второе мое предложение касалось продажи запрещенной литературы. Для этого пригодились только что запрещенные мои книги «Хинд сварадж» и «Сарводайя» (пересказ книги Раскина «Последнему, что и первому» на гуджарати). Отпечатать их и открыто продавать было самым простым актом гражданского неповиновения. Было отпечатано достаточное число экземпляров и приготовлено для распродажи на грандиозном митинге 6 апреля вечером, после окончания хартала.
Вечером 6 апреля целая армия добровольцев взялась за распродажу запрещенных книг. С этой целью шримати Сароджини Деви и я поехали на автомобиле. Книги были распроданы быстро. Вырученные деньги предполагалось передать на поддержку кампании гражданского неповиновения. Ни один человек не купил книгу за назначенную цену в четыре ана: каждый давал больше; иные отдавали за книжку все, что было в кармане. Сплошь и рядом давали пять и десять рупий, а один экземпляр я сам продал за пятьдесят рупий! Мы предупреждали покупателей, что их могут арестовать и посадить в тюрьму за покупку запрещенной литературы. Но в тот момент люди утратили всякий страх перед тюрьмой.
Но затем мы узнали, что правительство решило считать, что запрещенные им книги фактически не продавались, книги же, которые продавали мы, не относились к категории запрещенной литературы. Перепечатку правительство рассматривало как новое издание запрещенных книг, а продажа нового издания не являлась нарушением закона. Известие это вызвало всеобщее разочарование.
На следующее утро мы созвали митинг, чтобы принять резолюцию о свадеши и индусско-мусульманском единстве. Тут Витхалдас Джераджани впервые понял, что не все то золото, что блестит. На митинг явилась лишь небольшая горсточка людей. Я отчетливо помню нескольких женщин, присутствовавших на этом собрании. Мужчин было тоже очень мало. Со мной был заранее составленный проект резолюции. Прежде чем прочитать его, я подробно разъяснил значение этой резолюции. Малочисленность присутствовавших не смутила и не удивила меня. Я давно заметил пристрастие людей к активной деятельности и нелюбовь к спокойным конструктивным усилиям.
Но этому я посвящу отдельную главу. Теперь же продолжу свой рассказ. В ночь на 7 апреля я выехал в Дели и в Амритсар. По приезде в Матхуру 8 апреля до меня дошли слухи о возможном аресте. На следующей станции после Матхуры встречавший меня Ачарья Джидвани сказал мне вполне определенно, что я буду арестован, и предложил свои услуги. Я поблагодарил, обещав воспользоваться ими в случае необходимости.
Поезд был еще на пути к станции Палвал, когда мне вручили приказ о запрещении въезда в Пенджаб на том основании, что мое присутствие в этой провинции может вызвать там беспорядки. Полиция предложила мне немедленно сойти с поезда. Я отказался сделать это, заявив:
– Я еду в Пенджаб по настоятельной просьбе, причем не для того, чтобы вызвать беспорядки, а наоборот, прекратить их. Поэтому подчиниться вашему приказу я, к сожалению, не могу. Наконец поезд прибыл в Палвал. Меня сопровождал Махадев. Я предложил ему поехать в Дели с тем, чтобы предупредить о случившемся свами Шраддхананджи и обратиться к народу с просьбой сохранять спокойствие. Он должен был разъяснить, почему я решил не подчиниться приказу и пострадать за свое неповиновение, а также почему полнейшее спокойствие в ответ на любое наложенное на меня наказание будет залогом нашей победы.
В Палвале меня высадили из поезда и взяли под стражу. Вскоре прибыл поезд из Дели. Меня в сопровождении полицейского посадили в вагон третьего класса. В Матхуре меня высадили и поместили в полицейские казармы, причем никто из полицейских не мог сказать, что со мной будет дальше и куда меня повезут. В 4 часа утра меня разбудили и посадили в товарный поезд, направлявшийся в Бомбей. Днем меня заставили сойти в Савай-Мадхопуре. Я поступил в распоряжение инспектора полиции м-ра Боуринга, который прибыл почтовым поездом из Лахора. Меня посадили вместе с ним в вагон первого класса. Из обыкновенного арестанта теперь я превратился в арестанта-»джентльмена». Инспектор начал с длинного панегирика сэру Майклу О’Двайеру. Сэр Майкл, дескать, против меня лично ничего не имеет: он только боится, что мой приезд в Пенджаб вызовет там беспорядки и т. д. В заключение он предложил мне добровольно вернуться в Бомбей и дать обещание не переступать границу Пенджаба. Я ответил, что, по всей вероятности, не смогу выполнить этот приказ и вовсе не намерен возвращаться добровольно.
Видя, что со мной сделать ничего нельзя, инспектор заявил, что в таком случае ему придется действовать согласно закону.
– Что же вы со мной собираетесь делать? – спросил я.
Он ответил, что пока еще не знает, но ждет дальнейших распоряжений.
– Пока что, – сказал он, – я везу вас в Бомбей. Мы прибыли в Сурат. Здесь меня сдали другому полицейскому офицеру.
– Вы свободны, – сказал он мне, когда мы подъезжали к Бомбею, – но было бы лучше, если бы вы вышли у Мерин-Лайнс, я остановлю там для вас поезд. В Колабе может оказаться слишком много народу.
Ознакомительная версия.
