Из прочих членов Комитета министров того времени я остановлюсь только на виднейшем – на С.Ю. Витте. Характеристика остальных, по необходимой ее краткости, не представила бы особого интереса, о некоторых же министрах я говорил выше. Я увидал С.Ю. Витте впервые на одном молебне в 1889 или 1890 году, когда он был еще директором созданного им самим Департамента железнодорожных дел Министерства финансов[212]. Уже тогда стали говорить о нем, как о чем-то новом и совершенно необычном. Рассказывали, что в свое время он начал службу с должности начальника маленькой станции, потом быстро выдвинулся и стал во главе Юго-Западных дорог[213]. Там он и сблизился с И.А. Вышнеградским, который, оценив его огромные способности, вызвал его в Петербург сразу на должность директора департамента. В то время это считалось совсем поразительным. С необыкновенной энергией С.Ю. Витте организовал порученный ему департамент, собрав вокруг себя ряд талантливых людей с такой же необычной карьерой, как и он сам. И.А. Вышнеградский продолжал выдвигать С.Ю. Витте и, когда потребовался кандидат в министры путей сообщения, рекомендовал государю Александру III его же; опять произошло нечто необыкновенное – недавно сделанный директором департамента, едва только произведенный в действительные статские советники[214] и получивший первый орден – станиславскую звезду[215] – С.Ю. был прямо назначен министром[216]. Чопорный круг высших сановников был очень шокирован этим назначением, да и не одним назначением: С.Ю. Витте находили грубым, неотесанным; в заседаниях он сидел, развалившись, с обоими локтями на стол и говорил каким-то совершенно необычным языком, с каким-то странным акцентом и необыкновенными ударениями. После многие так к этому привыкли, что, передразнивая, стали и постоянно говорить так, как говорил С.Ю.: «ходатáйство», «они говорять» и т. п. И вот, не прошло нескольких месяцев, и С.Ю. Витте был назначен на важнейший пост – министра финансов. Тут уже все окончательно растерялись, конечно, признали совершившийся факт и с ним постепенно примирились.
Характеристика С.Ю. Витте будет дана гораздо более полная его будущими биографами: слишком крупная это была личность, именем которой можно будет назвать целый период русской истории. Я сообщу, поэтому, только личные свои впечатления, которые, быть может, будут полезны этим биографам как материал.
Несомненно, прежде всего, что С.Ю. Витте был головою выше большинства своих современников. Как у всех больших государственных деятелей, у него, конечно, были крупнейшие ошибки, принесшие немало вреда. Но исправить их было почти невозможно, до того все действия его были глубоко жизненны. Чувство жизни и ее потребностей было нервом деятельности С.Ю. Витте. Эту деятельность нельзя ограничить какою-либо областью: она касалась всех сторон государственного нашего бытия, прежде всего, конечно, сторон экономической и финансовой. С.Ю. Витте был далек от всякой теории, потому что научно не был вовсе к ней подготовлен. Он брал жизнь, как она есть, и искал наиболее действительных решений для выдвигаемых ею практических вопросов. Так, в Комитете министров или, вернее, через его соединенное присутствие с Департаментом государственной экономии, он с необыкновенной энергией провел ряд дел по выкупу в казну крупных железнодорожных сетей, напр[имер], Главного общества[217], Юго-Западных[218] и т. п. Но это вовсе не означало, что он был принципиальным сторонником казенного железнодорожного хозяйства. Напротив, рядом с этим, при его поддержке создалось несколько новых крупнейших железнодорожных обществ – в зависимости от соображений целесообразности. В податном деле теория в особенности ему претила: вопреки ей он, опять-таки по соображениям целесообразности, отдавал решительное предпочтение косвенному обложению перед прямым: в бóльшую уравнительность последнего он не верил, а бóльшая простота и доходность первого казалась ему очевидной. В этой области осуществлена им громаднейшая реформа – введение казенной продажи питей[219]. На нее нападали очень много, упрекали С.Ю. за наш «пьяный» бюджет; мало того, он сам оказался неожиданным противником ее, когда задумал свергнуть В.Н. Коковцова, который с усердием, достойным лучшей участи, стал без всяких уступок отстаивать его же творение[220]. В конце 1914 г. винная монополия, под влиянием увлечения идеею трезвости, была уничтожена, к великому восторгу нашей интеллигенции[221]. И что же? По всей вероятности, ее придется рано или поздно восстановить, как единственно целесообразный способ получения питейного налога. Но, относясь с известного рода пренебрежением к прямым налогам, как источнику государственных доходов, С.Ю. Витте идет очень решительно по пути реформы промыслового налога, преднамеченной Н.Х. Бунге, на началах окладного обложения[222]. Вполне сознавая политическое значение прямых налогов, он, в особенности в области крестьянского обложения, является с энергичной поддержкой таких преобразований, как отмена круговой поруки и изменение порядка взимания окладных сборов[223]. Противник подоходного налога, и противник очень убежденный, он переходит на его сторону, когда начинает видеть в нем серьезный способ для поддержания наших финансов во время войны[224]. Не говорю о блестяще выполненной им реформе денежного обращения, выполненной вопреки довольно яростной оппозиции многих членов Государственного совета; чтобы побороть ее, С.Ю. Витте не стесняется испрошением высочайшего указа, не опасаясь нарушения этим путем нормального порядка и принимая всю ответственность на себя.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Полный служебный формуляр Н.Н. Покровского см.: Шилов Д.Н. Государственные деятели Российской империи. Главы высших и центральных учреждений (1802–1917): Биобиблиографич. справочник. СПб., 2001. С. 529–531. Покровскому как министру иностранных дел посвящена только одна статья: Морозова И.М. Н.Н. Покровский (министр иностранных дел 30 ноября 1916 г. – 2 марта 1917 г.) // Дипломатический вестник. 2001. № 12. С. 192–197.
Лопухин В.Б. Записки бывшего директора Департамента Министерства иностранных дел. СПб., 2008. С. 48, 203, 288.
Шелькинг Е.Н. Ключевые фигуры российской политики в канун войны и революции // Аринштейн Л.М. Во власти хаоса: Современники о войнах и революциях 1914–1920. М., 2007. С. 293.
Александра Федоровна – Николаю II. 17 марта 1916 г. // Переписка Николая и Александры. М., 2013. С. 537.
Шаховской В.Н. Sic transit gloria mundi. 1893–1917 гг. Париж, 1952. С. 194.
Михайловский Г.Н. Записки. М., 1993. Кн. 1. С. 213.
Перлюстрационная выписка из письма депутата IV Государственной думы А.Н. Аносова В.В. Аносовой. 1 декабря 1916 г. // РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 1983. Л. 24. См. также: Васильчиков И.С. То, что мне вспомнилось… М., 2002. С. 121.
Выступление В.М. Пуришкевича. 14 февраля 1917 г. // Государственная дума. 1906–1917. Стенографич. отчеты. М., 1995. Т. 4. С. 242.
Палеолог Ж.М. Дневник посла. М., 2003. С. 649.Ср.: Бьюкенен Д.У. Моя миссия в России: Воспоминания английского дипломата. 1910–1918. М., 2006. С. 223.
Лопухин В.Б. Указ. соч. С. 146. Ср.: Шаховской В.Н. Указ. соч. С. 170.
Карцов Ю.С. Хроника распада // Новый журнал. 1982. Кн. 148. С. 186.
Елпатьевский С.Я. По поводу разговоров о русской интеллигенции // Русское богатство. 1905. № 3. С. 70.
Альдрованди-Марескотти Л. Дипломатическая война: Воспоминания и отрывки из дневника (1914–1919 гг.). М., 1944. С. 63.
Михайловский Г.Н. Указ. соч. С. 213.
Лопухин В.Б. Указ. соч. С. 145.
Михайловский Г.Н. Указ. соч. С. 214.
Подробнее об итогах социальной эволюции высшей царской бюрократии к началу XX в. см.: Куликов С.В. Социальный облик высшей бюрократии России накануне Февральской революции // Из глубины времен. СПб., 1995. Вып. 5. С. 3 – 46.
