Известно, жизнь испытывает на излом в первую очередь бедных. Чирпанское землетрясение 1929 года дало себя почувствовать и в струмицком краю. От сильного толчка разрушились убогие жилища бедняков, дом, где жила семья Ванги, тоже рухнул. Из груды останков отец собрал халупку, обмазал ее глиной, предстояло жить в этом шалаше. Внутри была только одна комнатка да крохотные сени. Потом пристроили, тоже маленькую, кухоньку, где отгородили очаг, чтобы можно было выпекать хлеб, когда у семьи оказывалась мука.
Вселились быстро, так как переносить в новое жилище было почти нечего. Ванга, со своей приверженностью к чистоте и порядку, постаралась и тут создать уют. На видном месте в комнате поставили цветной сундук, оставшийся от мачехи, застелили земляной пол рогожками, а в углу поставили кровать, для которой Ванга связала из старых ниток покрывало — «для красоты», больше внутри ничего не было. Возле домика отгородили маленький дворик и посадили красивые цветы.
В этой домушке Ванга и Любка долгие годы жили вдвоем, братья, хотя и были еще маленькими, разошлись по селам и работали как батраки или пастушата, чтобы добыть хоть какое-то пропитание для семьи.
В городе и окрестных селах быстро узнали, что слепая девушка может быстро и хорошо вязать, и стали приносить ей целыми тюками пряжу для вязания. Вместо денег давали мелкие вещи или старую пряжу. Из тряпья, пряжи, цветных ниток Ванга шила одежки для детей, для себя она не шила ничего, потому что почти не выходила из дома. Все знали об их бедности, и, если в квартале умирала какая-то женщина, ее одежду отдавали Ванге.
А она научилась ткать, научила Любку связывать оборванные нити, и ее младшая сестричка стала ей помощницей: они вдвоем допоздна слушали шум ткацкого станка, как безостановочно движутся металлические иглы, как постукивают кросна. А ночью Ванга давала волю своему горю и засыпала в слезах.
Утром вставала очень рано, потому что в семье всегда хватало дел. Ванга вообще не любила сидеть без работы и никому не позволяла бездельничать. Хотела, чтобы везде было чисто и аккуратно. Так, например, в понедельник они с Любкой стирали белье, во вторник подметали вокруг дома, в среду чинили одежду. Любка, хотя и была еще очень маленькой, шила. Ванга научила ее делать и другую работу по хозяйству и была очень требовательна по отношению к младшей сестре. Ощупав новую заплатку на старом платьице и почувствовав, что один какой-то шов не удался, распарывала его и заставляла Любку сшить вновь. Часто Любка плакала, потому что старых вещей было много, на возню с ними уходил весь день, и она не могла выйти на улицу, поиграть с детьми. Ванга оставалась непреклонна: все должно быть как положено, знай работай. В четверг они месили хлеб, в пятницу ходили за город накопать красной глины, которой обмазывали весь домик изнутри и снаружи, чтобы он стал покрасивей. В субботу ходили собирать крапиву и щавель для щей на обед. В воскресенье с утра — церковь, а после обеда приходили женщины из окрестных сел забрать связанные вещи, часто собирались в их дворике и соседки, поговорить, поделиться новостями. Ванга была очень общительна, тонко чувствовала юмор, и женщины любили поговорить с ней.
В струмицком краю существовал любопытный обычай. Вечером накануне Георгиева дня (6 мая) девушки опускали в глиняный сосуд для вина — он назывался делва — особую метку, на другой день по ней «узнавали» свое счастье. Соседские девушки обычно ставили делву во дворе у Ванги, под большим старым кустом темно-красных роз. Довольно часто, может быть, от сострадания к слепой, Вангу выбирали «оракулом». На следующее утро, 7 мая, она вынимала метки и рассказывала девушкам их судьбу. Рассказы эти часто оказывались вещими, но никому даже в голову не приходило, что Ванга обладает даром предвидения.
Был еще один праздник — День сорока великомучеников, когда девушки гадали: клали поперек ручья ветки — делали «мост» и верили, что ночью увидят во сне будущего избранника, который пойдет по «мосту» с другого берега. Утром девушки спешили к Ванге, и та… рассказывала им их собственные сны, каждой девушке ее сон, ее тайну. Все это казалось очень странным, но никто даже не пытался искать объяснения чудесам.
Впрочем, праздничное, веселое настроение не часто гостило в домике Ванги, и та редко позволяла себе расслабиться, ведь нищета вечно гналась за семьей по пятам, и приходилось работать дни напролет. Часто, очень часто они голодали. Обычно пищей им служили дикая капуста, кукурузный хлеб или сильно разбавленное кислое молоко, но часто не было и этого. У них редко водились деньги, и Ванга старалась припрятать их на самый черный день. В один из дней в доме кончилась мука. Отец пошел к одному зажиточному крестьянину, своему другу, попросил немного муки взаймы. Тот сказал, что у него есть мешок муки, который приготовлен на продажу, есть деньги — покупай. Отец взял мешок и отправился домой — деньги у Ванги нашлись, на следующий день долг был возвращен. Настоящая пшеничная мука — какая это радость! Ванга сразу же замесила хлеб, и, еще не остывшим, его разломили и съели по большому куску. А спустя около получаса обеим сестрам стало плохо, их стало тошнить, кружилась голова. Отец присмотрелся к муке и понял, что она наполовину состоит из смолотой сорной травы. Так праздник «вкусного хлеба» чуть не кончился для семьи большим горем. А тому крестьянину хоть бы что — ни стыда, ни совести, я, говорит, знать ничего не знаю.
Если дети просили отца что-нибудь им купить, он обещал: «Как только продам черешню, куплю!» Но у них во дворе никаких черешен отродясь не было.
В одну из весен они посадили грядку табака. Когда листья выросли, срезали их, подвялили и трепали с утра до вечера. Готовое сырье сдали Табачной монополии, а заплатили им так мало, что едва хватило денег, чтобы купить глиняную посуду, старая пришла в полную негодность.
В 1934 году Любка стала ученицей. Училась она хорошо. Ванга радовалась ее усердию, потому что хотя и в малой степени, но прикоснулась к науке в Доме слепых и знала, какое это счастье — настоящая учеба. Она всегда была строга с детьми, и они подчинялись ей и слушались ее во всем, но с учебой… Братья упорно отказывались ходить в школу. Старший, Васил, сказал ей, что даже если у него и будет время, он не желает ходить в школу.
В Струмице был создан клуб эсперантистов, в котором собирались почти все дети из бедных семей. И Васил, и Томе записались, стали регулярно его посещать, изучали якобы эсперанто. Часто заставляли свою сестричку Любку разносить по городу какие-то книжки, передавать их разным людям. Через некоторое время стало ясно, что в клубе нелегально изучали марксизм. Двое сыновей бывшего партизана Панде вполне естественным образом нашли дорогу к настоящей школе, где и постигали правду жизни. По правильному пути направили их отцовские идеалы, его убеждения и сама жизнь.
