«Воспитательная беседа» длилась около часа. Коллеги-репортеры почти разошлись. На прощание Отари Витальевич благословил: «В спорте будешь разбираться, когда не станешь мне перечить. Вообще ты желчный, злой. Подумай. Иначе бить будем». Завуалированные, а подчас и открытые угрозы нет-нет да звучали в разговоре. На том и разошлись.
Читатель, наверное, задастся вопросом: какое отношение борец Квантришвили имеет к футболу и чьи интересы в данном случае представляет? Видимо, ларчик просто открывается. Андрей Слушаев доверительно сообщил мне, что едет со своим боссом на чемпионат мира в Америку. Вояж в Штаты состоится, конечно, не без помощи руководства РФС, а потому «социальная защита» чиновникам обеспечена. Не исключаю также, что мой давний оппонент Вячеслав Колосков, исчерпав аргументы, решил прибегнуть к помощи «сильных мужчин». Может быть, припугнут строптивого журналиста? Вероятно, подобные «разборки» ждут репортеров «Труда» и еженедельника «Футбол». В этих изданиях тоже не разделяют официальной точки зрения на проблемы популярной игры. И с ними обещал поговорить всесильный борец.
Вообще шантаж, угрозы — в стиле Отари Квантришвили и его команды. Мастер криминального жанра Лариса Кислинская в одной из публикаций привела запись своего телефонного разговора с Отари Витальевичем.
— Вокруг меня зреет заговор, — вещал в трубку Квантришвили. — Возможно, они что-то сделают с вами. Но предупреждаю, буду в этом не виноват. О чем сообщил в своем заявлении на имя прокурора Краснопресненского района Москвы.
Комментарии излишни. Даже алиби заготовил «сильный человек». Как будет на этот раз? Любопытна еще одна деталь. В уголовном деле о групповом изнасиловании, по которому в свое время проходил Отари, есть характерная медицинская справка. Согласно ей, атлета досрочно освободили из мест заключения, так как он «страдал вялотекущей шизофренией».
Если диагноз не снят, то господин Квантришвили недееспособен и не вправе возглавлять какие-либо фонды. Я не стал бы писать об угрозах в свой адрес, невелика персона. Чашу терпения переполнил аналогичный факт с футбольным арбитром, автором острых, проблемных статей и книг Марком Рафаловым.
В одном из столичных ресторанов молодчики Квантришвили пригрозили ему расправой, если он еще посмеет критиковать Колоскова и его соратников. Угрозу передали через коллегу Рафалова по судейскому цеху. Рафалов отреагировал спокойно. В самом деле, нас не запугать.
А социальная защита действительно необходима. Именно спортсменам, а не футбольным чиновникам. Чем быстрее осознает это господин президент фонда, тем лучше».
Подписал ли я себе, образно говоря, «приговор» данной публикацией? Отчасти. Спустя буквально считаные дни после выхода в свет статьи, снова — о, судьба, — довелось повидаться с Отари Витальевичем по окончании другой пресс-конференции, посвященной старту в Москве традиционного турнира «Кубок чемпионов Содружества».
Призы оспаривали команды бывших союзных республик. Отари не удостоил меня вниманием, хотя поприветствовал персонально едва ли не каждого журналиста, пожав моим коллегам руки.
— Дурной знак, когда Отари так себя держит, как бы не замечает человека, — отреагировал тогда Андрей Слушаев. — Наверное, он что-то задумал в отношении тебя, будь осторожен.
Я не очень-то придал значение словам Андрея, а зря. По прошествии двух-трех недель и вовсе успокоился: неужели снова пронесло?! Помню, Леша Перфильев, мой приятель-журналист из «Правды», тоже предостерегал: «Ты ходишь по лезвию ножа, эквилибристика может плохо кончиться. Они увезут тебя куда-то в лес и разрубят на мелкие кусочки. Их буквально захлестывает ненависть. Будь аккуратнее». Я прислушивался к советам неглупых, доброжелательно относившихся ко мне ребят. Но большей частью, наверное, подобные увещевания, хоть и не лишенные смысла, проходили мимо моего сознания.
…Дату нападения, судя по всему, тщательно планировали, и не случайно выбрали День защитника Отечества — 23 февраля. В эти сроки обычно проходили и проходят зимние Олимпийские игры. В 94-м они состоялись в норвежском Лиллехаммере.
Отари Витальевич, как позднее выяснилось, тоже туда отбыл, не знаю, правда, в качестве кого. Вроде как он не являлся представителем зимних видов спорта. Дескать, какие к нему претензии, он в период нападения на репортера за пределами страны обретался. Как говорится, с него взятки гладки.
Со слов очевидцев, видевших Отари на территории олимпийской деревни, он даже сокрушался по поводу случившегося, «очень сочувствовал бедному журналисту». Был возбужден и даже удивлен.
За день до расправы двое незнакомцев пожаловали на площадку перед нашей квартирой. Квартиру-то нашли, только журналисты народ не всегда уловимый. Рабочий день ненормированный, разъезды, встречи, интервью и прочее. Непросто отследить телодвижения. Но, если целью задаться, достичь ее можно. Перед ними стояла конкретная задача — найти журналиста и, по возможности, резать на «шашлык».
Сначала обнаружили не меня, а сына нашего, выходящего утром из квартиры, отправлявшегося на занятия в институт. Интересовались у него якобы соседями. Ясно, уловка, отговорка после неудачной попытки со мной «поговорить». Слава богу, сына не тронули. Сынку и в голову не пришло насторожиться визитом непрошеных гостей, кто знал, что последует дальше?
Почти ночь напролет делал какой-то материал для «Российской газеты», утром сдавать надо. Подводить не привык, старался к сроку сделать. Часов до трех ночи возился. Прилег отдохнуть ненадолго. Вставал очень рано, потому что еще до прихода в редакцию играл с друзьями в футбол. Буквально напротив редакционного здания спорткомплекс «Правды» располагался, в зале с полдевятого до десяти утра мяч гоняли. Для меня это святое, старался никогда не пропускать. Но дойти до спортзала не смог… по объективным причинам.
Станция метро «Савеловская», народ на работу идет. Многолюдье. Слышу гулкие шаги за спиной, спустя мгновение стало очевидно, какие-то пацаны бегут за мной.
— Извините, вы Матвеев? — вежливо обратились незнакомцы. — Нам необходимо поговорить с вами. Давайте в сторонку отойдем.
Вроде ни намека на последующие события. Вежливый тон явился отвлекающим моментом, я, можно сказать, «повелся» на это. Ну не могли же меня зарезать или застрелить при немалом стечении публики.
Отошли мы «в сторонку», то есть на противоположную сторону, под мост. Все равно людей-то полно, нас разделяло узкое полотно шоссе. Зачем я поплелся за ними? Хороший вопрос. Был, словно в полусне, говорил уже, допоздна заметку делал. Соображал в тот момент не очень быстро, реакция — замедленная. Только футбол мог «оживить». Оживили, точнее почти умертвили, лезвия бритв или ножей. Сначала оглушили ударом в голову, затем принялись резать лицо. Отбивался, как мог.
