Ознакомительная версия.
Я засмеялся и сказал, что это уже преувеличение; опытный врач даже за то недолгое время, что есть в его распоряжении, может понять, надуманная ли болезнь у пациента или серьезная, и в последнем случае отправить больного к специалисту. Терапевт для того и нужен, чтобы отсеивать пациентов.
– Вот именно – отсеивать, – сказал Гиммлер. – Терапевты до того доотсеивались, что многие люди отворачиваются от официальной медицины. Эти врачи не понимают, насколько они подрывают доверие к себе и как широко дискредитируют свою профессию. Я смотрю на это с глубоким сожалением. Доктор играет очень важную роль в общественном здравоохранении; мы не можем позволить, чтобы медицинская профессия постепенно теряла почву под ногами вследствие цепочки самых разнообразных обстоятельств.
– Но как вы это измените? – спросил я Гиммлера. – Вы действительно хотите, как я уже слышал от господина Лея, после войны национализировать медицину?
– Как вы можете так думать, господин Керстен? Это воистину самое глупое, что мы могли бы сделать. Я могу понять, почему Лея привлекают подобные проекты; они вполне соответствуют его склонности к коллективизму, против которой мы выступаем. Кроме того, такая мера ничего не улучшит. К нашим нынешним бедам добавится лишь то, что врач станет чиновником. Это приведет к полному упадку медицинской профессии, гибели всякой инициативы и всех тех положительных, творческих элементов, в которых мы крайне нуждаемся для перестройки медицины в целом. Если господин Лей снова заговорит с вами об этом, можете потихоньку передать ему мои слова; для меня это нешуточный вопрос.
– Очень рад слышать это, господин рейхсфюрер, – ответил я. – Я с удовольствием передам это Лею. Но я по-прежнему не знаю, в чем состоят ваши планы реформ.
Но тут нас прервали, и Гиммлер пригласил меня как-нибудь на неделе пообедать с ним. Мне было любопытно услышать, с какими предложениями он может выступить.
Планы Гиммлера по медицинской реформе
7 февраля 1941 года
Вечер получился чрезвычайно интересным. Мы не успели покончить с едой, как Гиммлер вернулся к теме наших предыдущих разговоров.
– Бессмысленно применять новые схемы к университетскому образованию, господин Керстен, – оно уже стало массовым. Подобными схемами развлекается одно поколение врачей за другим, но ничего так и не было сделано, потому что люди старой школы сидят повсюду и они достаточно хитроумны, чтобы саботировать даже самые лучшие планы. Бороться с ними – сизифов труд. Но если мы назначим нескольких человек, которые приняли бы нашу сторону в этом столкновении, то вокруг них могли бы сплотиться сторонники реформы.
Здесь, как и повсюду, гораздо лучше начать с самого низа. Поскольку массы невежественных людей доверчиво принимают любые прописанные лекарства, врачи никогда не задумываются, прежде чем выписать медикаменты промышленного производства. Мы должны поколебать эту доверчивость. Когда мы четко объясним народу, особенно матерям, что эти лекарства в лучшем случае снимают симптомы, но не лечат больных и что самые лучшие и самые полезные лекарства – те простые средства, которые предлагает нам природа, божественные средства, – публика начнет требовать их от своих врачей. Хотелось бы мне увидеть мать, которая не желает для своих детей самого лучшего! Сейчас бедная женщина верит, что лучшие препараты – самые дорогие; через двадцать лет она будет думать по-другому. И врачи добровольно изменят своим привычкам, едва увидят, что иначе растеряют всю свою клиентуру.
Почему мы видим вокруг столько врачей-гомеопатов? Потому что существует движение за естественные средства, требующее подобного лечения. Почему у нас есть, помимо Веришофена и Кнейпповских вод, так называемые кнейпповские врачи? Потому что за ними стоит Кнейпповская ассоциация. Однажды департамент здравоохранения службы безопасности предоставил мне цифры членства в биохимической ассоциации. Поразительно, сколько человек в ней состоит и сколько людей требует биохимического лечения, вне зависимости от того, верим ли мы в него или нет. Закон спроса и предложения применим не только к экономике. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы пробудить спрос на лечение естественными методами; а тогда и сами врачи найдут способ удовлетворить его.
Улыбаясь, Гиммлер продолжал:
– Мы сделаем еще кое-что для исправления ситуации, можете быть уверены. Мы привлечем в СС самых непредвзятых молодых врачей и благодаря этому заложим основы подлинной, всеобщей реформы; как только они получат диплом, мы проведем для них специальные курсы по природным лекарствам, а затем научим их, как претворять эти знания на практике. Почти невероятно, как плохо молодые врачи знают терапию. Если бы я был врачом, мне было бы крайне тяжело в подобных обстоятельствах начинать практиковаться на живых людях. Современный врач набит теоретическими знаниями и тонкостями клинической диагностики, но не в состоянии воспользоваться простыми средствами, чтобы вылечить больную ногу, экзему или ревматизм. Любая старуха в деревне со своими травами справится лучше его. Парацельс достаточно ясно выразился по этому поводу, сказав: «Человек, который разбирается в болезнях, – философ от медицины; врач – лишь тот, кто лечит».
Мы удовлетворим эту потребность, и, когда у этих врачей дойдет дело до практики, я верю, они будут благодарны нам за глубокое знакомство с этими простыми средствами, которые зачастую дают наилучшие результаты. Еще им расскажут, как врачи прошлого лечили своих пациентов. Они ознакомятся со всеми теми бесценными терапевтическими искусствами, которые современная медицина в своем высокомерии и извращенном чувстве истории бессмысленно отбросила в сторону. Они узнают, как удалить камни из почек и желчного пузыря без операции, как справиться с зобом, как правильно вылечить ревматизм и подагру, как бороться с атеросклерозом – современная медицина более или менее беспомощна во всех этих вопросах, но врачи прошлого в них разбирались. Помимо учения Кнейппа и Приссница мы привлечем также первоклассных специалистов, которые обучат их применению финских саун, дающих превосходные результаты. После войны мы заведем такие бани в каждом городишке; и поскольку наши солдаты уже ознакомятся с их чудесным эффектом, народ тем более охотно станет ими пользоваться.
Я охотно оплачу такое специальное обучение из фондов СС. Затем мы продуманно назначим этих людей на стратегические позиции по всему рейху и одновременно вменим им в обязанность создавать местные ассоциации естественного лечения и рекомендовать специальные бани. Вы увидите, какой размах примет движение, вдохновленное этими мерами! Я обсуждал все это с Гебхардом, который превосходно понимает мои намерения. Мы начнем, как только закончится война. Очень скоро химической промышленности придется развернуться и приспособиться к изменившемуся спросу. Все это произойдет тихо, без всякой шумихи, и никто не сможет встать у нас на пути. Мы не оставим им ни одной возможности перейти в наступление. Рано или поздно к нам придет успех и наши труды воплотятся в такой реформе, которую невозможно провести путем дискуссий. Последующее законодательство просто утвердит наши достижения. Это называется естественным процессом, господин Керстен, и то же самое происходит в любых других сферах жизни. Закон должен служить выражением жизни и лишь закреплять то, к чему уже пришла жизнь. Именно так я сделал со своими СС – сперва заложил основы власти, после чего власть упала мне в руки. Тем временем, – продолжал Гиммлер, – мы уже кое-что делаем в этом направлении. Возможно, вы слышали о моем предложении, чтобы люди всюду, где возможно, занялись разведением трав – в деревне и даже в городах. Я знаю, что из-за этого надо мной смеются, но это не важно, я знаю, что делаю. Благодаря этим мерам мы сохраняем и обновляем древнее знание. Мы стремимся к тому, чтобы люди сами облегчали естественными средствами свои небольшие повседневные недомогания; тем самым они приобретут привычку к такому типу лечения. Если оно поможет им, они потребуют от своего врача аналогичных средств и при более серьезных болезнях.
Ознакомительная версия.
