Приливная волна из Атлантики шла в открытый фьорд с такой силой, что нас тащило по морскому дну. Радист передал вахтенному офицеру полученную на длинных волнах радиограмму. Приказ фюрера: «Нарвик удержать любой ценой!»
Это, конечно, касалось и нас и означало – снова в бой. Шансы атаковать у нас были убогими, а выжить после этого – ещё более убогими. Когда командир приказал уничтожить на лодке все секретные материалы, каждый член команды понял, что это означает. А означало это то, что командир считает гибель лодки верной.
По дороге к нашей новой позиции «Неро-3» мы повстречались с «U-48» и рассказали Херберту Шультце о положении Нарвика. Единственно, что знал он, так это о приказе Деница: «Всем подводным лодкам следовать в Нарвик». И Шультце предложил идти в Нарвик. На его вопрос, где находятся германские эсминцы, он получил лаконичный ответ: «Уничтожены».
– Всё равно я попытаюсь, – ответил Шультце.
Прошли ещё эсминцы и вновь загнали нас под воду. Они атаковали нас глубинными бомбами. Звук взрывов в этих узких водах ужасающ. Во второй половине дня мы сделали новую попытку зарядить батареи, но появившийся самолёт снова заставил нас погрузиться. Вечером мы вновь всплыли. Именно в это время красота фьордов открывается тем, кто способен её замечать. Но никто её не заметил. Мы боролись за свою жизнь.
Батареи были настолько слабы, что их не хватило бы и на одну атаку.
При отливе уровень моря снижался весьма значительно и выступало тёмное серебро скал, свободных от снега. Под защитой этого тёмного фона мы попытались подзарядиться. Мы, которые должны быть охотниками, стали объектом охоты. Прошёл эсминец. Он нас не заметил. Второй стал приближаться. На этот раз нас наверняка заметили, потому что эсминец развернулся в нашу сторону. Мы сыграли срочное погружение и легли на грунт. Десять с немногим метров – как раз, чтобы только спрятаться. Эсминец пытался накрыть нас глубинными бомбами с дистанции. Некоторые разорвались до неприятного близко, но вреда нам не причинили. Противник двинулся было снова, но затем остановился, чтобы прозондировать участок дна. На некоторое время всё стихло. Мы не двигались, однако уходить следовало бы. Нам нельзя было оставаться на этом месте. Через час начнётся отлив, и воды станет на два с половиной – три метра меньше. И после того как это случится, они нас возьмут тёпленькими. Мы превратимся в мишень для учебных артиллерийских стрельб.
Удача на этот раз улыбнулась нам. Несмотря на довольно высокий уровень прилива, командир эсминца, похоже, побоялся мелей.
16 апреля.
В 4 утра мы медленно поползли вниз по дну фьорда и достигли глубины 45 метров. Дифферент на корму достигал нескольких градусов. Опять мы наткнулись носом на скалу. Один из эсминцев заметил наше изменение позиции. Он прошёл несколько раз над нами туда и обратно, бросая глубинные бомбы. Детонация была весьма чувствительной, а ущерб – значительный. Нам пришлось оставаться на месте весь длинный день, потому что батареи были полностью разряжены.
В 20.00 мы осторожно подвсплыли на перископную глубину в надежде перебраться на более глубокое место. Батареи немного восстановились, и мы смогли двигаться в подводном положении, только очень медленно. Но и этого хватило, чтобы напороться на неприятность. На глубине восемнадцать метров киль снова коснулся дна фьорда, раздался неприятный высокий скрежещущий звук, слышимый на всём корабле. Ещё одна скала, не нанесённая на нашей карте. А с чего, собственно, ей быть нанесённой? Торговым судам в этом фьорде делать было нечего.
В 20.30 мы всплыли. Ожили дизели. С предельной осторожностью мы подались со злополучного места, средним вперёд, подальше, подальше из этого ведьминого котла.
Было 3.30 утра. Мы находились у острова Флатей и были вынуждены погрузиться ввиду приближения неизвестного судна, шедшего без ходовых огней. Для надводной атаки было слишком светло, а для подводной у нас была неподходящая позиция.
В 4.00 прямо по курсу увидели подводную лодку. Пошли навстречу. Неизвестная лодка погрузилась. Мы тоже. Одна из наших? Или британская?
Столько неясного, запутанного, в этой войне, идущей под завывание буранов, в тумане, в тёмных пещерах неприветливых норвежских фьордов.
В 16.00 получили новые приказы. Возвращаться в порт. С этим промедления не будет. Все в команде вздохнули с облегчением.
17. 30. Увидели крейсер противника.
Пошли на него в подводном положении. Крейсер начал делать зигзаги. Мы пытались зайти спереди на позицию для атаки – напрасно. Крейсер развернулся и исчез в районе Лофотенских островов.
18 апреля.
Мы все ещё в своём оперативном районе. Вскоре после полуночи увидели линкор с эскортом эсминцев. Чёрт с ним, с этим приказом возвращаться в порт. Конечно, надо атаковать. По крайней мере, как следует попытаться. В надводном положении мы пошли к боевому порядку противника, выстроившегося дугой. Лодка должна, конечно, быть впереди цели, чтобы быть готовой к выстрелу. Торпеда – не артиллерийский снаряд.
Яркое северное сияние выдало нас. Надо же случиться, чтобы именно сейчас по всему северному небу заплясала разноцветная вуаль. Один из эсминцев пошёл на нас.
Срочное погружение, уходим на глубину. Оператор гидрофонов докладывает о шуме винтов эсминца, идущего прямо на нас. К моменту, когда начали рваться первые глубинные бомбы, мы достигли глубины 90 метров. Через три часа мы снова всплыли.
В 7.00 увидели на горизонте три транспорта с охранением. Не было никакой возможности произвести атаку. Мы сообщили координаты и курс конвоя, продолжая держать его в виду.
После полудня снова тревога – воздушная – и бомбы.
Вечером снова всплыли. Перед нами лежало открытое море, бескрайняя Атлантика, дорога домой.
* * *
За исключением Вольфганга Люта на «U-39», ни одна германская подводная лодка не одержала ни единой победы за всю эту норвежскую операцию. Прин, Кречмер, Шультце и все другие, столько лодок – и ни одного успеха. Это были не ошибки командиров или команд, или самих лодок. Применение новых магнитных торпед закончилось полным провалом.
– Торпедный кризис – это национальное несчастье, – заявил разочарованный и шокированный Редер.
Были расследования, военные трибуналы. Высших инженер-офицеров призвали к ответу. Но это не меняет того факта, что британцы оказались готовы применить контрмеры против немецких магнитных торпед.
Подводные лодки, направленные в норвежские воды, были отозваны и переоборудованы для боевых действий в Атлантике. Только несколько транспортных лодок остались у берегов Норвегии.[9]
