Я приехал к Бородину, осторожно напомнил ему об этом.
— Это чушь собачья! — отрубил Пал Палыч.
— И все же, — не отставал я, — звучат прозрачные намеки на то, что вы, извините, брали взятки.
— Для того чтобы брать взятки, надо, чтобы кто-нибудь их давал, — рассмеялся Бородин.
— Если вы такой честный, — сказал я ему, — можно тогда заглянуть в ваш сейф?
— Да ради бога!
В сейф я, конечно, заглянул. Он был пуст. На пыльной полке лежали лишь два доллара...
— Забирай их себе, — сказал Бородин.
Что я и сделал...
Когда я убегал тогда от Пал Палыча, он бросил мне вдогонку знаменитую фразу Кирпича из фильма «Место встречи изменить нельзя»:
— Коселек, коселек... Какой коселек?!
А в январе 2001-го в биографии моего «нехорошего» героя неожиданно открылась новая страница. Он поехал (по приглашению!) в США на инаугурацию президента Буша-младшего, где был задержан сотрудниками ФБР по требованию Швейцарии (по так называемому делу «Мабетекс») и посажен в Бруклинскую тюрьму.
7 апреля того же года Бородина экстрадировали в Швейцарию, в том же месяце освободили из тюрьмы под залог в 2,9 миллиона долларов.
Впрочем, вернемся снова в баню...
— ...Пал Палыч, а откуда вообще этот образ «Бородина-вора»?
— В Генпрокуратуре считали, что мы все в Кремле разворовали. Если бы, упаси господи, я действительно где-то стянул доску или кирпич — обязательно бы принес в Кремль, на нашу стройку.
— Но все же — не бывает же дыму без огня...
— Понимаешь, какая-то с... Это дело ... мать. Да если бы что-то нашли, да разве б они меня тогда оттуда выпустили? Они получили большие деньги, чтобы мне башку свернуть. Все боялись, что я тайную штуку буду там делать.
— Кто? Американцы?
— Нет, те, что в России хотели быть наследниками.
— Ельцинскими?
— Ну да... Они все боялись, что таким наследником мог я стать. Но я не мог, потому что я такого даже... Я такой мысли не мог себе представить.
— Это могло, да?
— Да...
«Заяц заплакал, и я заплакал»
— А при чем же тогда американцы?
— Они мне потом: «Вы кого хотите, Пал Палыч, заказать?» Американцы. Я говорю: «В каком смысле?» Они: «Из остальных». Я говорю: «А я сколько стою?» Они говорят: «Ну, вы сто миллионов».
— Рублей?
— Долларов! Вот именно! А торговля начинается с трех — пяти миллионов.
— Как понять?
— А так, что посадить можно любого. Плати только деньги — ЦРУ, ФБР.
— Серьезно?
— Конечно.
— А почему они у вас спрашивали?
— А?
— Почему они — у вас?
— Только — между нами. Они считали, я начну говорить, кого-то сдавать... А я шестилеткой в городе Кызыле вагонетки с кирпичом толкал. А потом мешки таскал — у меня вот здесь, на спине, до тридцати лет рубец был от этого. Всю жизнь поднимаюсь наверх работой, а не сплетнями. Однажды в Якутии я на охоте подстрелил зайца. Заяц заплакал, и я заплакал. С тех пор ружья в руки не беру.
— Вы такой жалостливый...
— Чего?
— Жалостливый, говорю.
— Да, вот я такой... И человеку не могу сделать плохо — обидеть, посадить в тюрьму или заказать. Вот помочь инвалиду, бабушке у церкви, детям, что в подъездах живут, — это да. Помогаю сотням тысяч обездоленных, вместе с супругой и другими порядочными людьми с 1991 года два семейных детдома держим, сто двадцать детей.
И веру в Бога я так принимаю — необязательно ходить в церковь каждый день, хотя я каждый день молюсь... А поскольку я — никогда никого, у меня это даже в мыслях нет, их слегка потрясла моя порядочность.
— Американцев?
— Их. Не вас. И они с тех пор ко мне все время ездят, спрашивают.
— Поэтому они вас отпустили?
— Конечно.
— Может, вы — американский шпион?
— А разве по лицу не видно? Тебя тоже могу завербовать.
— Но если вы такой невиноватый, чего они вас все время дергают и заводят...
— Старую шарманку? Они просто потрухивают...
— Вас, в натуре, в напряге, что ли, держат?
— Ну да. А вдруг что всплывет? Но не всплывет! Ну никак я в габариты вора и взяточника не вписываюсь.
— А где ж тогда деньги берете?
— Я напрягаю всех — и банкиров, и бизнесменов... Но напрягаю не под себя, а чтобы они помогали другим, которым сегодня тяжело.
— Что же тогда они, гады, на Бородина бочку катят? Тут украл, там украл...
— Где там?
— Ну, я так. Образно.
— А-а-а... Ну тогда ладно. Пошли отдохнем, что ли? Выпьем по махонькой. А то ты совсем запарил Пал Палыча своими вопросами...
«Меня пытались завербовать ЦРУ, ФБР и Госдеп»
...Мы вышли из парилки. И тут Бородин заметил, что татуировка на левом плече корреспондента «Комсомолки» — леопард с разинутой пастью — не смывается.
— Настоящая, что ли?
— А то! — гордо ответил я.
— Так ты тоже, значит, сидел? — обрадовался Пал Палыч.
— Ну да. В лагере — военно-спортивном, для трудновоспитуемых подростков.
— Свой, значит...
Бородин распечатал бутылку водки, разлил по стопкам.
— ...Ну, тогда давай еще поговорим.
— Пал Палыч, но вот что стало с той суммой, которую дали за вас в залог, когда вас в 2001-м держали сначала в американской, потом в швейцарской тюрьме?
— Ее вернули всю, конечно. Так они у меня были пять раз здесь, уговаривали, чтобы я подписал соглашение.
— А вы с тех пор были в Америке?
— В Америке я уже потом был целых семь дней — у меня есть многократная дипломатическая виза в США.
— В тюрьму, где вы сидели, не заглядывали?
— Не-е-ет... Постоял немного снаружи, посмотрел — и все. А внутрь — нет, не заходил.
— Что, неприятные воспоминания?
— Ну почему же...
— Всем показывают тюрьму, где вы сидели...
— Так сейчас и якуты знакомые были там, смотрели. Миша был там.
— Какой? Саакашвили?
— Нет, с Архангельского, ты его не знаешь.
— А-а...
— И он и говорит — ну кто знал про эту тюрьму, пока в ней Бородин не оказался?
— А еще поедете в Америку?
— Нет пока. Как украду денег — шутка! — так снова и поеду.
— Вроде комиссионные там взяли с залога... Нет?
— Все вернули без вопросов.
— Там триста миллионов было?
— Да не-е-ет, три миллиона было. Все вернули. Без всяких проблем. Так вот, они — те, заграничные, что собирали на меня компромат, — ко мне приезжали пять раз, меня уговаривали. Они говорят — господин Бородин, вашей-то фамилии нет в наших списках, но другие фамилии есть, а вы такой чистый и честный!
— Черномырдина, надеюсь, в тех списках нет?
— Да нет, нет...
— Я что-то не пойму — политики, которые прикармливаются на Западе, — они действительно болеют за свои страны или у них личный интерес?
— Тогда можно было поступить на работу в Госдеп. У многих хватает ума поступить в Госдеп — у Ющенко, у Саакашвили. Я не поступил на работу в Госдеп, а надо было бы. Шутка.
