Особенно понравилась Савелию кинокомедия «Воздушный извозчик». Шла она в кинотеатре больше месяца и через полгода снова появлялась на экранах. Он смотрел ее не менее десятка раз, помнил до мелочей всю картину, ждал смешного момента, когда в поезде чемодан упадет на голову одного из героев, и каждый раз на этих кадрах смеялся, громко и от души, так громко, что на него оглядывались соседи по ближайшим рядам, но он, увлеченный кинокартиной, даже не замечал их укоризненных взглядов. Ему нравились все фильмы, одни — больше, другие — меньше. «Сердца четырех» он смотрел всего четыре раза. Сюжет из взрослой жизни его не очень затрагивал, хотя в фильме говорилось о пока неведомом ему чувстве любви, но вызывал интерес один из героев картины — наивный, прямодушный, очень скромный, до неловкости, и поэтому смешной, которого играл артист Шпрингфельд, потом почему-то редко снимавшийся в других фильмах. И конечно, Савелий ждал самого конца кинокартины, ждал с нетерпением. Когда у влюбленных героев кончались недоразумения и споры и сердца четырех разобрались в том, кто кого любит, и провожали одну из пар, уезжающих на электричке в Москву, на экране внезапно появлялся маленький человечек, с пылающими глазами, резкий в движениях, говорящий с грузинским акцентом. Он вбегал на платформу, когда электричка уже тронулась, и, взмахнув от досады руками, пускался догонять ее, задрав подбородок. Зал покатывался от смеха, и Савелий, наверное, смеялся больше всех и даже захлопал, когда этот смешнейший человечек с невероятными усилиями, выпучив от дикого напряжения глаза, все-таки вспрыгивал на подножку электрички. Савелий запомнил его фамилию — Геллер, видел в других фильмах, где он тоже играл маленькие роли, но не так ярко, как в фильме «Сердца четырех». Его пленяла актриса Людмила Целиковская, самая красивая, по его тогдашнему разумению, девушка на свете, нравилось, как искренне и нежно она пела песенку: «Любовь никогда не бывает без грусти, а это приятней, чем грусть без любви». Другая героиня, которую играла актриса Серова, почему-то вызывала у Савелия жалость, хотя внешне была волевая и целеустремленная. Он интуитивно чувствовал, что в ее душе таится печаль, наверное, как и в мамином сердце. Ведь мама тоже редко улыбалась, но при этом грусть не сходила с ее лица.
И еще был артист, за игрой которого Савелий наблюдал с невообразимым упоением. Любимец всех ребят в школе и во дворе; даже тетя Дуся, перевидавшая все фильмы за последние двадцать лет, ведь сразу после исчезновения нэпманов она устроилась в кинотеатр контролершей, даже тетя Дуся признала его как самого лучшего артиста, — впрочем, и другие взрослые смеялись над его комичными героями не меньше, чем ребята. Савелий на всю жизнь запомнил его — Петр Мартынович Алейников. Он играл в фильмах «Трактористы» и «Большая жизнь» разгульного, но своего в доску парня, который во втором фильме разоблачал шпиона, устроившего на шахте обвал. Любил выпивать, ленился работать, но был своим, советским по духу парнем и в фильме «Семеро смелых» исправлялся совсем, становился хотя и смешным, но славным покорителем Севера, В народе его называли Ваней Курским, по имени героя в фильме «Большая жизнь». Дома Савелий попытался изобразить его, пел его песенку из кинокартины «Трактористы»: «Здравствуй, милая моя, я тебя дождалси. Ты, мой друг, ко мне пришла, я и растерялси». Повторял при этом его движения, старался подражать голосом, но не получалось, отчего Савелий расстроился, так как ему очень хотелось походить на этого артиста. Позднее Савелий поймет, что Петр Алейников был своеобразным и неповторимым артистом, воистину русским народным комиком, говорившим напевно, как, наверное, говорили люди, живущие на берегах Волги, души его героев были открытыми нараспашку, он говорил что думал — конечно, соблюдая сценарий, может, порою именно то, что внушали людям власти, но так искренне, что ему без колебаний верили зрители. Петр Алейников был настолько популярен в народе, что даже взрослые по нескольку раз ходили смотреть его в одном и том же фильме. Потом его перестали снимать, и он очень переживал это. Стал выпивать в жизни больше, чем его киногерои. Однажды он появился в фильме «Глинка», в роли Пушкина. Очевидно, режиссер специально снял его в этом фильме, чтобы привлечь к нему внимание. Но там Алейников играл немую роль. Его Пушкин молчал во всех эпизодах, только скрещивал на груди руки и перекладывал ногу на ногу, вызывая даже этими движениями смех в зале. Внешне был очень серьезен, но даже в роли великого поэта, к тому же удачно загримированного и на самом деле похожего на Пушкина, зрители пытались увидеть Ваню Курского и смеялись, выдавая желаемое за действительное. Больше Алейникова не снимали, то ли потому, что кто-то позавидовал его популярности, то ли оттого, что посчитал его героев, лентяев и выпивох, не характерными для самой передовой в мире страны. Но этот же кто-то в те же годы — конца войны и послевоенные пропустил на экраны кинотеатров целый букет прекрасных американских фильмов. Возможно, это объяснялось тем, что катастрофически не хватало отечественных кинокартин, падали сборы. Даже при росте государственного антисемитизма приходилось часто показывать фильм «Искатели счастья», фильм в основном о смелых и сильных евреях, покорявших дальневосточную тайгу в Биробиджане, с прекрасной музыкой Исаака Дунаевского, песню которого «На рыбалке из реки тянут сети рыбаки» с припевом: «Больше дела, меньше слов», актуальным даже сегодня, тогда запела вся страна. Картина невольно вызывала симпатию к евреям, тем более что шутки из нее вошли в народ, такие, как высказывание переселенца-охотника: «Лева, пойдем в лес. Есть шанс убить медведя» и вопрос переселенца, роль которого играл великолепный актер еврейского театра Вениамин Зускин, вопрос к капитану судна, везущего переселенцев по реке Бире: «Скажите, пожалуйста, сколько стоит этот пароход?» — «А что, вы собираетесь его купить?» — «Нет. Просто так — интересно».
Этот фильм Савелий смотрел тоже множество раз, так как был евреем, но чтобы не испытывать в школе лишние унижения, скрывал это, смотрел его с гордостью, оглядываясь на лица зрителей, сопереживающих героям и видящих, что евреи такие же люди, как и они сами, не без недостатков, но ничем не хуже других. Через многие годы, отдыхая в Ялте, Савелий снова пошел на этот фильм, но некоторые зрители уже по-иному воспринимали даже шутки из него, смеялись зло и оскорбительно.
В ночь перед походом на «Тарзана» Савелий несколько раз вскакивал с кровати, боясь проспать и не успеть к началу фильма, разбудил маму в половине пятого. Она встала, быстро приготовила завтрак. Мама никогда не препятствовала увлечению сына кинофильмами, даже зная, что из-за них он иногда прогуливает школу, ведь тетя Дуся могла пропускать его без билета только на утренние и дневные сеансы, когда зал еще не был забит до отказа. Но не таким был фильм «Тарзан». Первый сеанс начинался в шесть утра» последний — после полуночи, и даже на них нужно было выстоять громадную очередь, чтобы достать билеты. Дяде Лео, как подарок, продал их кто-то из заболевших сослуживцев. Савелий знал, что это фильм американский, что Тарзана играет легендарный пловец и артист Вейсмюллер, мировой рекорд которого на стометровке вольным стилем, по времени меньше минуты, незыблемо держался много лет. В зале погас свет, и на экране появились знакомые по другим американским картинам титры: «Фильм взят в качестве трофея у немецко-фашистских захватчиков». Савелий вспомнил слова дяди Лео о том, что без американской помощи оружием, машинами и продуктами, без американских подводных лодок и «студебеккеров», тушенки и шоколада и — главное — без открытия ими второго фронта, пусть даже с опозданием, как считали наши власти, было бы труднее победить немцев. Американцы и англичане еще числились нашими союзниками по войне с фашизмом, и, наверное в результате большой выручки от проката их фильмов, тем более взятых в качестве трофея у немцев, был разрешен показ «Тарзана» и других интереснейших кинокартин о жизни, неведомой Савелию и всем советским людям, жизни сложной, не похожей на нашу, где все было ясно и правильно, судя по газетам, книгам, спектаклям и киносценариям. Но вот начались необычайные приключения Тарзана, человека-обезьяны, смело перелетавшего на лианах по джунглям, дружившего с самыми хищными зверями, выручавшего собрата от погони за ним злых людей, мечтающих засадить его в клетку, и Савелий забыл обо всем, увлеченный фильмом. Когда кинокартина поражала его сознание, он открывал от удивления рот, и сейчас разинул его настолько смешно, что улыбнулась мама. Однажды она в присутствии дяди Лео и его жены сказала, и очень уверенно, что Савелий станет киноартистом. Засмеялись дядя Лео с женой, сам Савелий, а мама только улыбнулась горделиво, не отказываясь от своего предсказания.
