Ознакомительная версия.
Дато задумывается о проблемах глобальных: существования вселенной, планеты, человечества. Нередко средств реалистической живописи, рисунка для разговора со зрителем оказывается недостаточно. И тогда рождаются фантастические композиции, картины-притчи, рисунки-загадки.
Вот его композиция “Размышление о существовании”. Сложные переплетения ветвей-линий создают замкнутость формы, словно обозначая ограниченность нашего земного существования. Но здесь указание и на связь человека с природой, всем живущим на земле. А намёк на нимб на голове у существа, образуемого переплетением ветвей, даёт основание предположить, что это пророк, размышляющий о судьбах человечества. Единство всего живого на планете – тема композиции “Маски”.
Вглядываясь в неё, догадываешься, что не только отношение человека к животным беспокоит художника, но и отношения между людьми, и, не всегда понимаешь это, видна грань, отделяющая человеческое от звериного.
Откуда мы, кто мы, куда идём? Вопросы эти волновали Дато.
Очень интересна композиция “Рождение”, где Дато как бы демонстрирует “стихийную диалектику”, – без специального изучения философии, библейских сюжетов. Он самостоятельно приходит к выводам о происхождении (точнее, как бы сам формулирует для себя своё представление о происхождении) вселенной и человечества. Здесь и дерево жизни, и вверх идущая по спирали линия цивилизации, и поднявшийся выше всех человек с факелом знания в руках. И всё это движется, стоя на колёсах старой грузинской арбы.
“Старость” – композиция фантастическая не по сюжету, а по составляющим общее целое деталям. Несколько штрихов, линий, прямых и извилистых, – и перед вами “намёки” на старость! – трость, согнутые от усталости колени, опущенные плечи, – словно и старик-инопланетянин, а вроде бы и наш, земной старик. Намёк на старость превращается у мастера в символ старости… Так же философичны его “Дерево жизни”, “Всадник под деревом”, “Две фигуры” – печаль и радость, победа и поражение, кубизм и реализм, пустота и вдохновение, – так много мыслей и ассоциаций рождают эти непритязательные вроде бы, простые и лаконичные рисунки.
Многие фантастические работы Дато сложны лишь внешне, на первый взгляд, они легко читаются при близком с ними знакомстве. “Портрет старушки в клубке шерсти” – это ведь не мрачная сюрреалистическая композиция в рамках “драматургии ужасов”, – просто улыбка художника, созданная добрым сопряжением мира людей и мира вещей.
Так и “Художник-робот” – не из фантастического реального мира иной планеты – просто улыбка Дато, которому только что исполнилось 14 лет… Но есть у Дато и фантазии, вызывающие ассоциации с такими мастерами фантасмагорий, как Иероним Босх или Питер Брейгель старший. Тут и слон на арбе, которую тащит… цыплёнок, и фантастические насекомые, и аист с бокалом, и человеческие головы, высовывающиеся из-под огромной шляпы, и деревья, похожие на людей, и люди, похожие на зверей, и злые люди, с такими нечеловеческими лицами, каких на земле, казалось бы, и быть не может.
Но не страх рождают эти фантастические рисунки Дато: в одних случаях – улыбку, в других – тревогу за всё живое и доброе, в третьих – желание бороться с подлостью и злобой… Добрый человек Дато Крацашвили. И фантазии у него – добрые. Юмор у него присутствует в изображении деревьев и животных, людей и домов, цветов и фруктов. Если внимательно вглядеться, во многих работах Дато спрятана улыбка. Есть у него и специальные юмористические серии.
Но прежде – несколько замечаний об улыбке Дато, открывающейся зрителю в других его работах. Вглядываясь, например, в “Рождение Евы”, задумываешься: кто сотворяет Еву? Конечно же, Бог Саваоф, как и положено по всем правилам “евотворения”. Но почему у него руки в пятнах? Не краска ли? Не художника ли напоминает Бог? А если вспомнить зарисовку “Руки”, где изображены руки самого Дато, видишь, что они напоминают руки Бога. Разве же не спрятал здесь юный художник свою добрую улыбку? Да и намёк: свою Еву, дескать, хотел бы сотворить сам…
Но улыбка у Дато может быть и сочувствующей, печальной, как на работе “Мужчина с собакой”, – сам ритм картины создаёт ощущение одиночества человека, бредущего по мостовой со своим четвероногим другом, но одиночества, к которому сам человек относится с известной долей иронии.
А вот “Старушка с палкой” – это уже улыбка сочувствия, вон как старушку время согнуло? Да нет, кажется, очередная загадка Дато, иначе почему бы у старушки была такая короткая палка? Вот и в серии “Клоуны” Дато; “Клоун” и “Уставший клоун”… Как поразительно сочетает Дато улыбку и слёзы, комедию, драму и трагедию!
А уж в его работе “Клоун-гимнаст” от улыбки, кажется, ничего не остаётся: надо бы вверх, а сил не осталось. Вроде бы и улыбка. Да вглядитесь – лицо у клоуна – это лицо Дато. А усталость – сильнее стремления к цели… Об этом композиция Дато?
Но вот в его улыбчивых зарисовках животных, казалось бы, чистый юмор: собаки, движения которых переданы с поразительным чувством пластики, симпатией к младшим братьям. Более того: у каждой свой характер, своё “лицо”, свой рисунок движения. Жеребята, лошади, телята – тоже все с улыбкой. А вот и ненависть, гротеск – люди со звериными мордами. Словом, всё как в жизни, доброе и злое рядом, смех и слёзы – тоже соседи.
Вот, кажется, чисто юмористическая серия: “Дирижёр”, – написана она с точным знанием не только сути профессии, но и её пластики. Ах, как смешно присел дирижёр перед пюпитром на… фалды фрака! Только поднял дирижёрскую палочку, а пюпитр далеко внизу. Увлёкся, взлетел в музыке, фалды фрака – крылья музыканта. Закрутила мелодия, затянула в круговорот, звуковорот, вот и результат: фрака нет, зато признание публики за азарт, за вдохновение.
И всё-таки был он скорее печальным художником, ибо был не по годам мудрым человеком и слишком многое его беспокоило: боль поэта, преследуемого и унижаемого; слёзы деревьев, теряющих свои ветви; старость людей, остающихся в одиночестве; старость домов, дряхлость зданий, с годами теряющих свою силу и красоту; беззащитность цветов, плодов.
При всём интересе к вопросам глобальным, мог Дато с его добрым открытым сердцем откликнуться и на конкретную проблему, личную беду, его теперь уже известная многим по выставкам в разных городах и, судя по “Книгам отзывов”, получившая широкое признание картина “Какабетский набат” родилась в результате отклика души Дато на несчастье, случившееся в грузинском селе Какабети, где потерявшее всё человеческое преступники украли ребёнка с целью получения выкупа и зверски убили его. Какабетские колокола Дато Крацашвили – это торжественная и горькая пьеса, оплакивание погибшего, это боль, сочувствие близким, это призыв к отпору жестокости, безнравственности.
Ознакомительная версия.
