После прорыва блокады Ленинграда я почувствовал беспокойство по поводу того, что основная часть наших сил дислоцировалась в Восточной Карелии. Даже после того как оттуда была переброшена группа частей на Карельский перешеек, в Восточной Карелии насчитывалось в целом девять дивизий и три бригады, тогда как на Карельском перешейке было шесть дивизий и две бригады, включая и бронетанковую дивизию. Однако ослабить войска в Восточной Карелии означало отказаться от всей этой территории, стратегическое значение которой было очень велико и передача которой была одним из наших козырей при заключении мира. В основе этих расчётов лежала понятная сама по себе надежда, что инженерные укрепления на Перешейке окажутся достаточно сильным подкреплением небольшой численности войск, находящихся там.
На первой линии обороны Карельского перешейка в то время стояло три дивизии: 10, 2 и 15-я и одна бригада, распределённая между 4-м и 3-м армейскими корпусами. Кроме того, на линии Ваммелсуу-Тайпале находились 3 и 18-я дивизий и кавалерийская бригада, которые вели там работы по инженерному укреплению, а также на линии Выборг-Купарсаари-Тайпале-бронетанковая дивизия. Все они находились в распоряжении главнокомандующего. На конечной стадии Зимней войны численность войск на перешейке равнялась семи дивизиям и двум бригадам. Поскольку в каждой дивизии того времени было 11—12 батальонов, а теперь только 7, численность пехоты составляла лишь половину численности 1940 года. Разницу выравнивало лишь то, что подразделения были достаточно полно укомплектованы и лучше вооружены и что артиллерия была значительно сильнее прежней. Кроме того, сейчас мы располагали двумя линиями обороны, каждая из которых была почти наполовину короче главной линии обороны, которая была у нас во время Зимней войны.
На рассвете 4 июня 1944 года на пятнадцатикилометровом прибрежном участке разразилась настоящая буря. После воздушных бомбардировок, длившихся целый час, в которых участвовали сотни самолётов, началась такая сильная артиллерийская подготовка, какой мы не видели ни в одной из наших войн. Насколько она была мощна, можно представить, если учесть, что гром был слышен в Ставке, и даже в Хельсинки, или на расстоянии 220—270 километров. Несмотря на то, что оборонительные позиции по большей части были разрушены, атаки всё же отбили на всей линии. В тот же вечер, возобновив наступательные действия, противник при поддержке танков захватил несколько выдвинутых вперёд опорных пунктов и удержал их. Ночь помешала добиться окончательного решения.
На следующий день около пяти утра артиллерийский огонь начался с ещё большей силой. По сведениям русской стороны, в полосе наступления на этом этапе было 300—400 орудий в расчёте на один километр фронта. Для сравнения следует упомянуть, что в сражении под Сталинградом плотность артиллерии составляла 200 орудий на километр. Воздействие огня было прямо пропорционально числу орудий и количеству выпущенных снарядов, к этому следует добавить беспримерные авиационные налёты на наши передовые позиции и коммуникации — в них участвовала примерно тысяча самолётов.
День 10 июня с полным правом можно назвать черным днём в нашей военной истории. Три гвардейские дивизии против одного единственного оборонявшегося финского полка прорвали оборону и отбросили обороняющиеся силы в прибрежной полосе на десяток километров назад. Яростные бои велись на некоторых сдерживающих линиях, но сопротивление было сломлено под давлением массированного наступления танков.
В связи с быстрым продвижением противника 10-я дивизия, бившаяся близ Финского залива, потеряла большую часть своей артиллерии. 11 июня её рассеянные подразделения отвели на линию Ваммелсуу-Тайпале для пополнения и переформирования.
На других направлениях наши части отражали небольшие атаки. Главный удар в наступлении наносился по западному участку Карельского перешейка, где местность позволяла применение танков и огромного количества артиллерийских орудий и где нашему правому флангу угрожали русские военно-морские силы. По оценкам, численность наступавших войск равнялась десяти дивизиям, которые поддерживало большое количество артиллерийских и бронетанковых частей.
Сразу по получении сведений о наступлении я передал почти все резервы, находившиеся на Карельском перешейке, в распоряжение командира 4-го армейского корпуса генерал-лейтенанта Лаатикайнена. Эти резервы состояли из 3-й дивизии, кавалерийской бригады и одного полка 18-й дивизии, к которым в виде подкрепления я на следующий день добавил бронетанковую дивизию. 4-й армейский корпус получил приказ остановить наступление противника перед оборонительной линией Ваммелсуу-Тайпале и удержать его там. Четвёртая дивизия, находившаяся в Восточной Карелии, а также третья бригада, которая по просьбе генерала Дитла была в резерве за линией Салла, получили приказ как можно быстрее перебазироваться на Карельский перешеек.
Перед линией Ваммелсуу-Тайпале шли упорные бои. Самым жестоким было сражение на участке южнее Кивеннапа, где три егерских батальона бились с усиленной танками гвардейской армией. Бой был с самого начала неравным и закончился тем, что егерям пришлось сдаться. Из-за этого левый фланг 4-го армейского корпуса оказался незащищённым, где вторая дивизия эффективно сдерживала противника. И эта дивизия вынуждена была теперь отступить на линию Ваммелсуу-Тайпале. 12 июня русские вышли на весь фронт корпуса по этой линии. 3-й армейский корпус также отступил на вышеназванную линию.
Хотя эти позиции на некоторых участках и не были окончательно укреплены, всё же можно было ожидать, что они станут твёрдой линией обороны. Начиная с 1942 года, эти позиции укрепляли с помощью различных оборонительных сооружений, плюс ко всему они располагались на выгодной для обороны местности.
12 июня на центральную часть Карельского перешейка прибыли первые подразделения четвёртой дивизии из Восточной Карелии. В этот же день я отдал приказ о переброске на Карельский перешеек 17-й дивизии и 20-й бригады.
13 июня противник неудачно пытался прорвать линию обороны Ваммелсуу-Тайпале, но на следующий день он был готов бросить в бой все свои силы. На побережье атаки отбили, однако под деревней Куутерселькя, расположенной севернее основной железнодорожной магистрали, русским удалось совершить прорыв, значение которого оказалось решающим. Правда, ночью генерал-майор Лагус своей бронетанковой дивизией снова овладел высотами около деревни, но после этого они в результате упорных боёв переходили из рук в руки, пока 15 июня утром ими окончательно не овладел противник. Превосходство в силе было так велико, что возвращать себе оборонительную линию боем не было смысла, поэтому войскам было приказано отойти на пять километров.
