Девушки переглянулись и замолчали. Потом с явным удовольствием закусили в столовой райотдела и почувствовали себя спокойнее. Пока они ели, я написал новую записку Клаюнасу, советуя не затягивать легализацию и понять, что каждый честный литовец должен все свои силы отдать народной власти.
На прощанье связные спросили:
— А тех, кто к вам придет, вы не расстреляете?
— Нет. Кто придет, тому простим. А кто будет продолжать свои преступления, пусть пощады не ждет. Подумайте и вы над этим, девушки.
— Мы боялись, что вы нас не отпустите.
— Идите спокойно и все расскажите Клаюнасу. Надеюсь встретиться с вами снова.
— Спасибо. До свидания.
Через несколько дней от Клаюнаса прибыл молодой парень и сообщил, что вскоре некоторые участники банды придут с повинной. Я отпустил и этого связника. В третий раз явилась средних лет женщина… Я понял уловку Клаюнаса: он каждый раз посылал новых связных, опасаясь, что мы завербуем его людей или на допросах начнем выяснять все, что касается местонахождения банды, ее численности и вооружения.
Конечно, длительные колебания Клаюнаса раздражали меня и моих товарищей. Но мы правильно рассудили, что терпение принесет больше пользы в данной конкретной обстановке, нежели вооруженные методы борьбы. А главного я уже достиг: бандитский террор в районе прекратился.
Пока же я решил съездить в Вильнюс и лично доложить в Министерстве госбезопасности подробности моих контактов с Клаюнасом. Меня принял министр генерал-майор Петр Михайлович Капралов, которому я изложил свой план вывода банд Клаюнаса из лесов без применения оружия. Генерал недоуменно развел руками.
— Вы представляете себе, кто такой Клаюнас и что это за подлая организация? У каждого руки в крови, а вы предлагаете так… полюбовно!
— Не полюбовно, а разумно, товарищ генерал, без человеческих жертв. Банды все время в поле нашего зрения, и пустить в ход оружие никогда не поздно.
— Рассуждаете вы логично, — задумчиво проговорил министр. — А вот как получится на деле?
— Давайте попытаемся! Мы ничем не рискуем.
— Как ничем? Враг есть враг. Он вооружен, преисполнен злобы, напичкан инструкциями из-за рубежа… Он крови жаждет, крови!
— Правильно, товарищ генерал. Но уже сейчас эти враги выполнили приказ Клаюнаса и прекратили вооруженные нападения.
— А может быть, это тактика? Хитрый тактический ход?
Мне все же удалось убедить министра согласиться с моим планом. Удалось доказать и целесообразность освобождения из-под стражи невесты главаря, которая должна была через день предстать перед трибуналом.
— Ну хорошо, — согласился со вздохом Петр Михайлович. — Быть по сему. Своевременно ставьте меня в известность, как будут развиваться события. Желаю успеха!
Вернувшись в райотдел, я обменялся с Клаюнасом еще тремя письмами и, чувствуя, что тот все еще колеблется, предложил ему в течение 48 часов явиться с повинной, указал маршрут и порядок следования. Подводам с участниками повстанческих банд и оружием надлежало прибыть по шоссе в город Аникшчай и заехать прямо во двор районного отдела МГБ. «Все оружие разрядить, патроны и капсюли от гранат сложить на отдельную подводу. Над подводами вывесить красный флаг. Пропуск — «Москва», отзыв — «Литва».
В случае отказа выполнить мое последнее предупреждение мы вынуждены будем начать боевые операции и беспощадно уничтожать всех сопротивляющихся».
Конечно, я волновался: если Клаюнас не подчинится, заговорит оружие, прольется кровь… Я уже представлял себе укоризненное выражение на лице министра: «Вот видите, я же вас предупреждал!»
Однако в условленное время вереница подвод с красными флагами появилась на улицах Аникшчая. Среди бандитов я увидел знакомых девушек-связных.
— С благополучным прибытием, — сказал я приехавшим. — Все оружие сдали?
— До последнего тесака, гражданин полковник.
— Хорошо. Личного обыска производить не буду. Поверю вам на слово. А где Клаюнас?
Молодой парень в кожаной тужурке мрачно ответил:
— Клаюнас думает пока повременить… Силой его не заставишь, не такой человек…
— Пусть пеняет на себя, — сказал я и предложил прибывшим умыться у колонки во дворе райотдела, а затем повел их в столовую, и они сытно поели. Об этом позаботился начальник райотдела подполковник Туаев.
После столовой все вновь собрались во дворе, где у нас завязалась беседа.
— Где хотите жить и чем заниматься? — спросил я.
Большинство высказалось за то, чтобы уехать на время из Литвы, так как националистическое подполье, узнав о выходе этой группы на легализацию, попытается мстить.
— Нельзя ли нам пока поселиться где-нибудь подальше, например на Дальнем Востоке? — поинтересовался один из бывших бандитов.
— Хорошо. Я свяжусь с Вильнюсом.
— Хотим спокойно работать, — сказал другой.
— Давно пора! — ответил я.
Получив согласие министра, мы подготовили для переселенцев паспорта и через несколько дней проводили вчерашних врагов в далекий путь. Все они честно трудились на предприятиях и стройках востока страны.
В 1964 году, в день 20-летия освобождения Литвы от немецко-фашистских захватчиков, на улице в Вильнюсе меня окликнул располневший розовощекий мужчина.
— Товарищ полковник! Не узнаете? Я Альгирис, ваш старый клиент.
Я с трудом признал в нем одного из участников банды Клаюнаса.
Он рассказал, что все уехавшие тогда на восток давно вернулись в Литву, обзавелись семьями, живут, работают, растят детей.
— Большое вам спасибо, товарищ полковник, за терпение и помощь. Благодаря вам и вашим товарищам мы стали людьми.
Я был искренне рад за него и за всех остальных. Судьба их главаря сложилась иначе. Поскольку он с группой наиболее верных приспешников продолжал отсиживаться в лесу, мы решили взять его силой. Совместно с начальником райотдела Туаевым разработали детальный оперативный план и вскоре окружили хутор, где скрывался Клаюнас. В завязавшейся перестрелке уничтожили несколько бандитов, а вожака захватили живым.
Когда сотрудники райотдела поставили передо мной высокого, заросшего щетиной мужчину с холодным, злобным взглядом, я сказал ему:
— Ну что же, господин Клаюнас, будем заканчивать наши взаимоотношения. Вы подвели меня, обманули Советскую власть. За бандитизм и двурушничество придется отвечать.
— Расстреляете? — хрипло спросил Клаюнас.
— Это решит трибунал. Прощайте.
Его увели. Началось следствие. Потом Клаюнаса судил военный трибунал и по совокупности преступлений приговорил к расстрелу.
