"Мистер Киркпатрик подчеркнул, что если мы хотим выудить из Гесса больше информации, нам нужно представить кого-то в роли парламентария, кто мог бы порасспрашивать его о мирных предложениях и попросить привести доказательства его утверждений, фактов и т. п. Он сказал, что его визит Гесс воспринял как дань вежливости и склонить его к разговору о политике было трудно. Он воспользовался ситуацией и спросил его о книгах, пожаловался на шумную охрану и попросил вернуть его [гомеопатические] лекарства. (Я попросил мистера Киркпатрика проследить, чтобы этого не сделали.) Мистер Киркпатрик пояснил, что ситуация для него сложилась довольно неловкая и что до тех пор, пока не найдут парламентария для переговоров с Гессом, тревожить его не стоит, пусть думает, что его предложения обсуждаются в Лондоне…"
Возникает вопрос: о каких предложениях речь?
Единственное предложение, нашедшее отражение в исправленном отчете Гамильтона, состоит в том, что Великобритания должна "оставить свою извечную политику поддержания наиболее сильной в Европе державы"[12]; в отчетах Киркпатрика, кроме поддержки Ирака и гарантии возмещения материальных убытков, нанесенных войной, народам Германии и Британии, говорилось о предоставлении Германии со стороны Британии свободы действий в Европе, в то время как Германия взамен давала ей свободу действий в ее империи, за исключением бывших германских колоний, которые она должна была вернуть метрополии. Вряд ли эти предложения требовали длительного обдумывания. Они нуждались всего лишь в детальных пояснениях. Более того, из всех отчетов вытекало, что они не были официальными предложениями, исходящими от Гитлера или германского правительства. Киркпатрик в своем первом телефонном звонке Кадогану сказал, что Гесс "уверяет, что прибыл по собственной инициативе"; в записке Мейкинса относительно пропаганды, составленной в тот же день, сказано, что "[он] прибыл исключительно по собственной инициативе и никакого поручения германского правительства в нашей стране не исполняет…". На другой день в проекте заявления Черчилль укажет: "Более чем ясно, что никакого задания от германского правительства в нашей стране он не имеет…" Киркпатрик, умный и опытный политик, едва ли мог рассчитывать, что этот одинокий, никем не уполномоченный визитер мог бы поверить, что такие туманные предложения (как значится в досье) находятся на рассмотрении в Лондоне. Его совет Хопкинсу едва ли имеет смысл, если только настоящее официальное предложение уже не лежало на столе, "предложение, от которого нельзя отказаться".
На другой день, 16 мая, Черчилль написал Кадогану записку, из которой следует, что такая возможность не исключается:
"Пожалуйста, составьте обстоятельное резюме по разговорной части трех бесед с Гессом, особо выделяя пункты, упоминаемые мной в подготовленном, но не сделанном заявлении. Я отправлю его президенту Рузвельту с сопроводительной телеграммой".
Что может означать "разговорная часть" бесед с Гессом? Что имелась еще и "документальная часть"? Если так, то напрашивается вывод, что Гамильтон доставил Черчиллю в Дичли-Холл привезенный Гессом проект мирного договора, после чего документ снова последовал в Шотландию, в портфеле Киркпатрика; задание Киркпатрика на этот раз состояло не столько в том, чтобы произвести опознание (официальное коммюнике, подтверждающее личность Гесса, министерство иностранных дел выпустило в 11.20 утра 12 мая, за час до прибытия Гамильтона и Киркпатрика в военный госпиталь Драймена), а чтобы проверить его на предмет значения и авторитетности его предложений.
Причину для этого притворства можно увидеть в жалобной записке Р.Э. Батлера от 22 мая, адресованной Кадогану:
"Время от времени до меня доходят отдельные обрывки информации о Гамильтоне. Я встречаюсь с большим количеством иностранных дипломатов и должен признаться, что имею в связи с этим большие затруднения, поскольку не обладаю достаточным объемом знаний, чтобы соблюдать свою обычную осторожность, и несколько нервничаю по этому поводу, так как не знаю, как мне с этим быть. Не могу ли я получить несколько больше информации относительно того, что он сказал?"
На что Кадоган ответил: "Вы в завидном положении, так как можете сказать, что не знаете! Но, если хотите, мистер Хопкинс покажет вам интервью Киркпатрика", — и добавил, что Гесс ничего существенного с тех пор не сказал. «Благодарю», — ответил «Рэб». Было это 26 мая. Батлер, помощник министра иностранных дел, Идена, был человеком неблагонадежным. По духу он был близок бывшему министру иностранных дел, Галифаксу, и крылу «умиротворения» консервативной партии. Уже высказывалось предположение, что Черчилль оставил его на посту заместителя министра после отбытия Галифакса в Вашингтон с обманной целью; что подтверждается этим обменом записками. Батлер служил своего рода наживкой, но, когда уловка сработала (несомненно, к вящему удивлению всех заинтересованных лиц), он стал угрозой для политики Черчилля, и его следовало держать в неведении.
Вхожие в узкий круг доверенных лиц Черчилля люди продолжали утаивать истинную информацию от сотрудников министерства иностранных дел и других государственных служб. Когда лорд Саймон готовился в июне к посещению Гесса, Генри Хопкинс, чтобы ввести его в курс дела, составил для него меморандум, из которого следовало, что: "Мы не имеем четкой картины относительно планов и намерений Гитлера в России". Киркпатрик уже составил для Саймона записку с примерным перечнем направлений вопросов, которые ему следовало задать Гессу:
"Россия: Какой нам смысл заключать мирный договор с Германией, если Германия намерена заключить договор с Россией и открыть большевизму путь в Европу?…Испания и Португалия: Это не просто европейские государства. Мы должны знать, не намерена ли Германия вторгнуться в их африканские владения…"
Эти и другие вопросы из примерного плана беседы с Гессом детально прорабатывались в привезенных им предложениях, которые, по свидетельству «информатора», изучались на Би-Би-Си секретным комитетом Киркпатрика. Этих вопросов явно нет в отчетах Киркпатрика по беседам в Шотландии. Интересно было бы знать, почему Гесс во время беседы с Саймоном не адресовал его к привезенным им предложениям. Вместо этого, на просьбу представить конкретные предложения, он протянул Саймону две половинки листа бумаги, на которых в общих чертах набросал пункты по сферам интересов, нашедшие отражение в отчетах Киркпатрика и озаглавленные "Основа для понимания". Можно предположить, что лорда Саймона он принял за члена правительства, представлявшего «клику», мешавшую ему выйти на нужных людей, ради встречи с которыми он прибыл. Эта интерпретация находит поддержку в отчете Франка Фоли, написанного им в конце мая:
