Все это время экспедиция не знала, что делается на материке, наконец попалась газета: 25 июня Франциск II дал Неаполю конституцию. «Поскольку то была третья конституция, которую давали Неаполю и потом отменяли, не много доверия было и к этой». Гарибальди готовился к бою с неаполитанским флотом. Турр дошел до Катаньи, там Дюма и его спутники сели на «Эмму»: надо определиться, что делать дальше. Дюма хотел следовать за Гарибальди и помочь с покупкой оружия, написал ему, 7 июля получил «добро» от его сына Менотти; 8-го «Эмма» отплыла на Мальту, и там произошла ссора, в результате которой Эмили, Поль Парфе, Канапе и, разумеется, Василий остались с Дюма, остальные покинули «Эмму». Лакруа писал родителям, что Дюма его «бросил без гроша». Дюма утверждал, что его спутники не хотели ездить за Гарибальди, а желали продолжить круиз, и расстались они мирно. Но спутники Дюма уехали не домой и не в круиз, а в Сирию, где провели несколько лет в качестве военных корреспондентов. Парфе в письме Мишелю Леви намекнул, что дело в женщине: Дюма «пытался отодвинуть молодого человека», видимо Лакруа, от Эмили. (Измена, вероятно, была, так как потом, когда они с Эмили разошлись, он писал, что простил ей «нечто», но после «этого» совместная жизнь невозможна.)
14 июля «Эмма» вернулась в Катанью, там Дюма ждало письмо от Гарибальди: надо купить оружия и красной ткани для рубашек. «Гарибальдиец в синей или белой рубашке — не гарибальдиец вовсе». Надо было найти в море Гарибальди и получить распоряжения насчет денег. 17-го отплыли, 18-го пересекли залив Мессина: «Город ждал бомбардировки с минуты на минуту и выглядел как умирающий человек…» Издали видели перестрелку между кораблями Гарибальди и неаполитанцев, 19-го сошлись у мыса Милаццо, Гарибальди дал бумагу к муниципалитету Палермо: открыть кредит на 100 тысяч франков; Дюма сказал, что хочет издавать в Палермо газету, и получил добро. Но в Палермо ему заявили, что бумажка ничего не значит: Гарибальди убьют — кто погасит кредит?
Гарибальди убит не был, а 20 июля разбил неаполитанцев при Милаццо и овладел всем островом. Он телеграфировал Дюма, чтобы тот взял кредит в банке, там его выдали, но только на 60 тысяч. Договорились: Дюма едет в Марсель за мушкетами и карабинами, другой человек — в Льеж за револьверами. 28 июля «Эмма» пришла в Мессину, там еще раз встретились с Гарибальди (он готовился к экспедиции на материк), оттуда Дюма с Эмили (беременной) 29 июля отплыл в Марсель на пассажирском пароходе — так быстрее. (В те дни на Сицилии произошло восстание крестьян против гарибальдийцев в деревне Бронте, 150 человек были казнены без суда. Он, разумеется, знал об этом. Но писать не стал.) 31-го пароход остановился в Неаполитанском заливе, прибежали люди, спрашивали, где Гарибальди, Дюма счел их провокаторами, отказался отвечать. Вот за какие пассажи в его путевых заметках (и мемуарах) над ним смеялись, вот что раздражало:
«— Ведь вы г-н Александр Дюма? — спросил один из них.
— К вашим услугам, — ответил я, — но с кем имею честь?
— Я офицер полиции…
— Я здесь под защитой французского флага, — сказал я, — и если вы собираетесь остановить меня…
— Остановить вас! Вас, автора „Корриколо“, „Сперонары“! Но, месье, мои дети изучают французский по вашим книгам! Остановить вас! Что за мысль!»
На следующий день — остановка в порту Папского государства Чивитавеккья, Дюма сойти на берег не позволили: он прогневал папу, опубликовав брошюру «Папа против Евангелий», в которой писал, что нехорошо наместнику Господа добиваться земной власти и денег, рассказал историю папства: убийства, прелюбодеяния, стяжательство. Не удалось установить, где она была опубликована впервые — до нас дошло неаполитанское издание 1861 года, где к основному тексту прилагались письма журналисту Артуру де ла Героньеру, автору брошюры «Папа и конгресс», призывавшей папу отказаться от светской власти, его антагонисту Дюпанлу, епископу Орлеанскому, и кардиналу Антонелли, секретарю Пия IX. Следствием этой брошюры, вероятно, стало то, что в 1863 году Пий включил романы Дюма в «Индекс запрещенных книг» и они там числятся до сих пор. Брошюру, совсем забытую, нашли в Италии в 1921 году, хотели переиздать, но Муссолини запретил. Во Франции она вышла в 1860 году и никого не заинтересовала. Элифас Леви: «Пусть Дюма напишет великолепную утопию или найдет удивительное решение религиозной проблеме — его открытия сочтут только забавным капризом романиста, и никто не примет их всерьез…»
4 августа высадились в Марселе, Эмили уехала к родителям, Дюма занялся покупками. Горман: «Он провел шесть приятных дней в роли собрата Гарибальди. Он надувался от важности, заказывая оружие и боеприпасы, и исчез так же стремительно, как прибыл». Как легко, играя словами, написать что-нибудь гадкое! «Надувался от важности» — а что, биограф видел, как он «надувался»? «Приятных дней» — откуда биограф знает, приятны они были или нет? «В роли собрата» — почему в роли, если его послали как армейского снабженца? «Исчез стремительно» — а что, если бы он «исчез постепенно», это говорило бы в его пользу? Сколько нужно было дней, столько и пробыл, сделал покупки и уехал. Шарль Гюго (сын Виктора): «Революция — его профессия… В Париже, Риме, Варшаве, Афинах, Палермо он по мере сил помогал патриотам, когда они оказывались в отчаянном положении. Он дает советы мимоходом, с видом человека, крайне занятого, и пусть люди поспешат ими воспользоваться, ибо до конца недели он должен сдать еще 25 томов». Доброжелательно, но с каким высокомерием! Отчего «мимоходом», если он посвятил итальянским делам несколько лет жизни? Да, человек шумный, много говорит о себе. Но вы почитайте, что он пишет о федерации и конфедерации, о тонкостях итальянской политики… Почему же «мимоходом»?
Он купил 500 карабинов, 950 винтовок, патроны — все расписал, что почем. По его словам, незнакомые люди приходили и давали деньги, он добавлял свои — всего потратил 91 тысячу франков. Вернулся на пароходе, для оружия нанял грузовое судно. 14 августа в Мессине пересел на «Эмму», 16-го был в Салернском заливе, оружие подвезли, сдал его помощнику Гарибальди и узнал, что Виктор Эммануил вызвал генерала в Турин и намерен препятствовать походу на материк. Но это был отвлекающий маневр Кавура: 19 августа Гарибальди под прикрытием пьемонтского флота высадился на материке и разбил неаполитанцев при Монталеоне. Неаполь в смятении, на «Эмму» приходили праздновать и узнавать новости те, кто ждал Гарибальди, никто толком не понимал, что делается. В городе говорили об «Эмме»: зачем пришла, зачем стоит, не может быть, что просто так: надо полагать, ее владелец — доверенное лицо Гарибальди, а Гарибальди вот-вот разобьет короля, надо успеть перейти на сторону победителя. Началось паломничество чиновников всех рангов на «Эмму». Дюма, по-видимому, не очень старался опровергать слухи о его особой миссии. Он получил письмо от министра внутренних дел Неаполя Либорио Романо, который пытался выяснить, какова миссия «Эммы». Дюма ему отвечал, что умному человеку стоит перейти на сторону Гарибальди, а тому писал: «Романо в Вашем распоряжении с как минимум двумя министрами… При первой возможности, которая освободит его от присяги, он объявит короля смешенным, а вас — диктатором».
