Лара часто хворает (она в Берлине), и я очень беспокоюсь. Насчет Андрюши нас очень обнадежил Шпрингер, который надеется на августовскую встречу Рейгана и Горбачева. Исландцы со своим комитетом тоже. Они — и общественность, и женщины, и Лакснесс написали по письму Горбачеву, и Ион потребовал у советского посла в Рейкьявике, чтобы был ответ от Горбачева и как можно быстрее. Посол обещал сначала через две недели этот ответ, потом после майских праздников. Мы ждем со дня на день.
Что-то в связи с наступающими выборами в Италии — темнит Формигони с нашим статусом и документами. До сих пор у нас нет документов, обещанных итальянцами. Сейчас в Риме паника: боятся, что к власти придут коммунисты. Тогда нам с Ларой крышка.
Лара лечится у китайца, у зубного врача и учит английский — вот молодец! Очень меня беспокоит ее здоровье. Она ужасно нервничает — и одна и за Андрюшку.
Сведения от Саши Сокурова: он говорит, что, когда я о нем говорю здесь, на Западе, ему становится легче: не так допекают. Хотя картина на полке — как «элитарная». Господи! Ходят слухи, что Ермаш сделал доклад, в котором заявил, что нам не нужны никакие авторские фильмы, а только «для народа». А потом, будто кто-то из ЦК, из отдела культуры, в своем докладе где-то сказал, что нам наоборот нужны не только фильмы «для народа», но и авторские кинопроизведения. И очень плохо, что в результате ошибочной политики мы лишаемся хороших режиссеров. Не знаю, насколько это правда.
Никак не поймем пока еще мы со Свеном друг друга. А это особенно важно. Но он уже начинает понимать, что я хочу.
Какая-то сумасшедшая жизнь: я здесь, Лара — в Берлине. Надо, чтобы она приехала сюда.
28 июля Stockholm, Sibillagatan, 77
Все это время не писал. Даже эту книгу не брал с собой во вторую экспедицию на Готланд. Был ужасно занят, и, главное, невозможно было отвлечься мыслями от картины. Никогда еще не было так трудно работать над фильмом, как над «Sacrificio». Прежде всего было трудно со Свеном Нюквистом. Он уже не молод и не так восприимчив, как, скажем, Саша Княжинский или Рере Lanci. Пока он понял в чем дело, прошло пол картины. А пока я сообразил и стал сам ставить композицию кадра, движение камеры и т. д., и проч., как и всегда, впрочем, делал это на других фильмах, тоже прошло много времени. Многое (почти все), снятое в первой экспедиции на Готланд, не удалось, и я вынужден избавиться от этого материала. Тем не менее весь материал снят в срок (55 дней).
Более того: была переснята сцена Пожара, которая не удалась сразу. Во-первых, остановилась камера посреди сцены. Вина Свена: он не должен был использовать камеру, которая уже отказывала несколько раз до этого. Камера эта принадлежит Киноинституту и, значит, никому, как всякая общественная, государственная или социалистическая собственность. Во-вторых, англичанин — специалист по эффектам — провалил весь Пожар. Он не смог ни контролировать силу огня (что обещал), ни поджечь машину в нужный момент, ни дерево. Все было сорвано: провода для управления перегорели и т. д. и т. п. Англичанин получил кучу денег и уехал вполне благополучно, не выполнив должного. Контракт был составлен (Анной-Леной?) вполне безграмотно, и любой взятый с улицы человек вполне мог бы сыграть роль профессионала с таким контрактом, где обязательства его были оговорены устно. Сначала Анна-Лена была в ужасе и заявила, что эта сцена очень плоха (т. к. не снята одним кадром) и она не знает, что и делать. Потом, одумавшись и переговорив с нашим чудовищем — Катинкой — имя-то какое! — нашла, что можно обойтись. Я сказал, что нельзя. Она затянула время (потеряв два дня) и нашла вместе с «Катенькой» аргументы: постройка заново декорации будет стоить 60 тыс. долларов (!?), да и рабочих негде достать (!??), да и сгоревшая декорация строилась четыре месяца — и времени нет. Я позвонил Ларисе, чтобы она срочно приехала и помогла мне во всем разобраться. Она меня успокоила, и мы решили действовать следующим образом.
Итак, А.-Л. скрылась, заявив Ларисе, что я согласен смонтировать сцену из существующего материала. И притаилась. Лариса нашла ее по моей просьбе и объяснила, что финала нет и что мне придется объяснить сопродюсерам (А. Доману, в частности), почему картина не получается. (Он как раз собирался на Готланд.) А.-Л. похихикала издевательски, но тем не менее перепуталась и получила согласие директора института (как она сказала. А может быть, его и не надо было испрашивать). Тут же нашлись рабочие, и декорация была построена за неделю, даже меньше. И стоила, конечно же, не 60 тыс. долл. Я ее переснял в последний, 55-й съемочный день. Приезжал Анатоль Доман с Крисом Маркером, который сделал очерк о съемках на видео, и с Жилем Александром, журналистом из «Телерамы». Они посмотрели материал и уехали в полном от него восторге. Чего они там узрели, я не понимаю, правда.
На Готланд приехала Лара с Кристианой и Андрюшей Некрасовым, с которым Лара занимается английским языком. Через неделю Лара уезжает в Берлин — получать права на вождение автомобиля (она в Берлине купила «опель»), лечиться у китайца и покупать мебель во Флоренции. Квартира там уже готова. 15 сентября я хочу начать монтировать во Флоренции. Вернее, продолжить монтаж. В Роккальбеньи Гаэтано уже купил материалы для строительства, а сегодня архитектор встретился с ним и поехал на место смотреть, чтобы делать проект.
На с. 554: На съемках «Жертвоприношения», Эрланд Юсефсон (Александр) Готланд, Швеция
Немцы из Франкфурта — Карло и Брундиг — готовы где-то в сентябре заключать со мной контракт на «Гофманиану». А я вспомнил о предложении Анны-Лены сделать фильм о Кьеркегоре за миллион долларов. Она мне уже рассказала, что договорилась с Занусси об этой постановке. Если еще нет, то может быть, что сделаю я. Посмотрим. Пока надо договориться с А.-Л. о том, чтобы остаться здесь до середины сентября. Конечно, возникнут проблемы — с домом и с суточными. Увидим.
С Тяпой тоже многое сделано: Лариса виделась с Миттераном, и он обещал помочь. Вилли Брандт тоже. Министр иностранных дел Исландии — тоже. И Андреотти. Но пока ничего нового, Горбачев ведет себя как и Андропов. Как верный его последователь. Ходят слухи, что снова будут выпускать евреев. Или это очередная кагэбистская дезинформация? Пока сказать трудно.
Монтирую картину с Михалом — поляком, живущим в Стокгольме.
Скучаю ужасно по Тяпусу и, как ни странно, по Италии, хотя тут меня многое держит — картину надо было бы монтировать здесь, из-за языка. Но я обещал эту работу Франко, и должен сдержать слово.
