Думаю, того времени, в течение которого оперработник готовится в командировку, с лихвой хватило бы на то, чтобы подготовить из него космонавта и дважды забросить на Марс или Венеру. Но таковы были тогда установки, спущенные «сверху». Они, кажется, специально придумывались для того, чтобы доставить нам больше хлопот. До сих пор не понятно, какого рожна нужно было проверять нас перед каждой командировкой, как будто мы пришли с улицы, а не прошли массу всяких спецпроверок при поступлении на работу? И помогла ли эта утомительная процедура изобличить хоть одного предателя?
Но даже если ты на пути к государственной границе преодолел все объективно выставленные препоны, то не надо забывать еще и о так называемых субъективных трудностях, которые вносят в процесс оформления не меньшую нервозность. Это — сам противник. Он ведь тоже заранее готовится к твоему приезду в Данию, и если контрразведка располагает сведениями о том, что Гордиевский «подкачал» и по всем внешним признакам поведения не может быть отнесен к безобидной категории «чистых» дипломатов, то она может отказать мне во въездной визе, и тогда год напряженной подготовки пойдет «коту под хвост». А если наш родной МИД заупрямится и не даст согласие на то, чтобы и в будущем мы продолжали использовать должность атташе в этой стране? А если какой-нибудь влиятельный и пробивной начальник подразделения затеет сложную комбинацию с рокировкой должностей в резидентуре, в результате которой окажется, что твоя должность куда-то уплывет в другую страну? А если МИД страны будущей работы начнет с нашими дипломатами визовую войну?
В общем, надо обладать железной выдержкой и колоссальным терпением, для того чтобы вынести все эти испытания и успешно проплыть между Сциллой собственных бюрократических препонов и Харибдой вражеских козней, прежде чем приступить к основной твоей работе.
Нужно было поднять владение собой до уровня самовнушения.
При оформлении в ДЗК разыгрываются своеобразные игры с супругой разведчика. Правда, они начинаются еще на этапе его учебы в спецшколе и продолжаются во время работы в Центре, но особую интенсивность приобретают перед отправлением семьи в загранкомандировку. На всех этих этапах непосредственный начальник должен непременно познакомиться с женой подчиненного и поддерживать с ней постоянный контакт, чтобы быть в курсе того, что происходит в семье оперработника. Время от времени он напрашивается к своему подчиненному в гости, чтобы воочию убедиться, чем дышит его супруга, какие у нее отношения с мужем, что она из себя представляет как личность и чего от нее можно ожидать в условиях загранкомандировки.[13]
При оформлении мужа в командировку жену вызывают к нескольким вышестоящим начальникам и согласно иерархической «лестнице» проводят с ней душеспасительные беседы. В ходе таких встреч им вряд ли удается узнать что-либо интересное, но общее впечатление о человеке тем не менее создается. Главное при этом — и все это понимали — соблюсти формальность и закрыть один из пунктов плана подготовки сотрудника в ДЗК.
До сих пор ветераны СВР помнят один анекдотический случай. Довольно часто мужу приходится выезжать в командировку одному без жены и детей, чтобы самому на месте подобрать себе подходящее жилье. Так случилось и с неким молодым оперработником, вынужденным спешно занять открывшуюся нишу в одной европейской столице. Жене было объявлено, что как только супруг найдет квартиру, она немедленно воспоследует за ним к месту командировки. Проходит определенное время, супруга начинает тосковать по своей дражайшей половине, но тот пишет ей, что квартирный вопрос в этой проклятой европейской столице решается очень и очень туго: триклятые капиталисты понастроили дорогие дома, и бедному советскому дипломату никак не «влезть» в установленные посольством финансовые рамки. Дело затягивается. С момента отъезда оперработника проходит год, а его половина все еще сидит в Москве на чемоданах и ждет не дождется момента, когда можно будет взять в руки эти чемоданы. Наконец терпение ее лопается, и она обращается к руководству службы.
— Как? Вы здесь? А почему мы ничего об этом не знаем? — удивляется руководство. — Вы что — приехали в отпуск?
— Какой отпуск! — возмущается бедная женщина. — Я еще вообще никуда не выезжала!
— Как не выезжала? — возмущается в свою очередь начальник и… прикусывает язык. Его вдруг осеняет одна мысль, но он боится высказать ее даме. В Службе ведь известно, что оперработник уже давно воссоединился с семьей. Так кто же обеспечивает ему там тылы, если законная супруга утверждает, что звонит из своей московской квартиры?
Начинается короткое служебное расследование, в ходе которого выясняется, что тылы все это время обеспечивала любовница оперработника! Он привез ее в ДЗК с паспортом и визой своей жены и успешно проработал около года, собираясь выехать со своей новой пассией в отпуск.
Встречи руководства с женами сотрудников проводятся формально, без создания соответствующих условий для интимного контакта.
И вот наконец «отходная»!
Без «отходной», как свадьба без гармошки, не проходят ни одни проводы в заграничную поездку — независимо от того, идет речь о долгосрочной или краткосрочной командировке. Это — святое, религиозный обряд, заменяющий напутствие священника, благословляющего воинов перед походом. («Приходные» — по возвращении из оных — устраивались с такой же регулярностью и непреклонностью, как и очередное повышение в звании или должности.)
Нужно заранее определить круг участников и заказать столик в ресторане. Официально начальство такие встречи не одобряет. Оно делает вид, что это — сугубо личная инициатива «именинника» и умело хмурит брови, услышав об очередной инициативе отъ(при)езжающего. Сидения в ресторанах слишком часто заканчивались плачевно для его устроителей — московская милиция, словно нарочно, умудрялась отлавливать не в меру перебравших спиртного чекистов, приводить их в участок и торжественно передавать дежурному КГБ для принятия мер. Естественно начальство, с чьего молчаливого согласия поддерживалась упомянутая традиция, оставалось в стороне, поскольку де оно официального разрешения на «пьянку» не давало, и виновными оказывались их подчиненные, так неудачно «обмывшие» присвоение очередного звания или отправку за рубеж. Установилась своеобразная игра, в которой все ее участники старательно исполняли свои зафиксированные роли, хотя самой игры вроде бы и не существовало.
Сколько выговоров по служебной и партийной линии — строгих, с занесением и без — «схлопотал» оперативный состав в те годы из-за «неправильного употребления алкогольных напитков», несмотря на магическую фразу, в обязательном порядке присутствовавшую в их характеристиках: «К спиртному относится нормально» или «Спиртное употребляет умеренно»! Сколько присвоений званий и повышений в должности было задержано по этой причине! Скольких оперработников переводили в «отстойники» и технические службы! Несть им числа![14]
