жидкость, налитую в кувшин, в шкаф на 20 дней, иначе она превратится в вино». Благодаря этой поблажке уцелели виноградники в Калифорнии, поставлявшие на Восточное побережье чёрный виноград для производства домашнего красного вина; в первые годы после введения «сухого закона» местные виноградари даже увеличили площадь обрабатываемой земли на 700 процентов. Сорт зинфандель считался более изысканным, но этот виноград быстро портился и плохо переносил транспортировку, поэтому предпочтение отдавали более толстокожему аликанте буше. (Знатоки позже утверждали, что качество винограда снизилось, да и многие технологии были утрачены, поскольку виноделы эмигрировали или выходили из бизнеса). Под прикрытием этого разрешённого занятия можно было развивать и незаконное производство. Кроме того, продолжали работать некоторые пивоварни.
Правда, себестоимость спиртного теперь резко возросла: нужно было отстёгивать политикам и полиции, чтобы те преследовали только индивидуальных производителей и поставщиков, а бандам не мешали, и это не могло не сказаться на розничных ценах: если до «сухого закона» пиво среднего качества стоило для салунов от трёх с половиной до семи долларов за бочку, то теперь приходилось выкладывать аж 55 долларов за бочку ячменного пойла. Но покупали и это. Попробуй не купи, когда эту бочку тебе привозят крутые ребята с дробовиками да ещё и в сопровождении полиции!
«Человек в полицейской форме получает массу возможностей работать бутлегером под прикрытием своего мундира, — писала 27 сентября 1921 года газета «Чикаго трибюн». — Эти возможности не так велики, как у агента налоговой инспекции или Прогибиционного бюро, но всё же значительны». Для надзора за исполнением «сухого закона» в трёх штатах — Иллинойсе, Айове и Висконсине — были выделены всего 134 агента. Даже если бы все они честно исполняли свои обязанности, они всё равно бы не справлялись: закрыть все подпольные распивочные (для которых, как выразился один из владельцев, «нужна только бутылка и два стула») или изъять все самогонные аппараты было просто невозможно, а бороться приходилось не только с нарушителями, но и с соблазнами, которые часто брали верх. «60 процентов полицейских занимались бутлегерским бизнесом», — признавался глава чикагских копов Чарлз Фицморрис.
Среди правоохранителей были и особо выдающиеся «оборотни». Так, сержант Эдвард Смейл по прозвищу Крутой Эдди, в 1917 году возглавлявший отдел по борьбе с азартными играми в Саут-Сайде и при этом державший несколько букмекерских контор и игорных домов, в 1920-м переключился на борьбу с бутлегерством. Его бригада арестовала грузовик, перевозивший сотню ящиков виски. (К сведению: ящик виски можно было купить в Квебеке за 15 долларов, а продать в Чикаго или Нью-Йорке за 120. Розничные цены доходили до четырёх-пяти долларов за бутылку; ушлые владельцы подпольных баров норовили впарить клиентам дешёвое пойло втридорога, выдавая его за алкоголь известных марок). Этот грузовик уже один раз конфисковали, когда он только-только прибыл в Чикаго, и несколько полицейских уже получили в общей сложности тысячу долларов за то, что отпустили его. Невзирая на это, Смейл забрал себе все ящики, да ещё и деньги и драгоценности сопровождающих. В 1921 году Смейл с отрядом полицейских, выдав себя за агента Федерального бюро расследований, изъял 215 ящиков виски. Владелец груза отказался выкупить его за 12 тысяч долларов, и «вещдоки» достались Смейлу. Забегая вперёд скажем, что он всё-таки доиграется до тюрьмы. Конечно, в полиции служили и честные блюстители закона: напомним, что взятки брала только часть полицейских, пусть и большая. Но у гангстеров были связи в среде политиков: те давили на руководство полиции, и несговорчивых копов переводили в дальние закоулки.
Банда Торрио была одной из двенадцати, деливших между собой Чикаго. Территорию между рекой Чикаго и Кинзи-стрит, включая местную «маленькую Италию», держали шестеро братьев Дженна: Джеймс (Винченцо), Майк (Микеле, по кличке Дьявол), Тони (Антонио), Сэм (Сальваторе), Пит и Анджело. Каждую неделю возле склада на Западной Тейлор-стрит, у её пересечения с Морган-стрит, выстраивались в очередь полицейские, пришедшие за «зарплатой». Потом они сопровождали груз, доверенный им Дженна, в разные уголки города, охраняя его и от тех, кто призван блюсти закон, и от тех, кто его нарушает. Анджело Дженна женился на Люсиль Спингола; его шурин, адвокат Генри Спингола, подал блестящую идею: превратить итальянских эмигрантов в самогонщиков-надомников под общим руководством Сицилийского союза [14]. Один перегонный аппарат выдавал до тысячи галлонов спирта в день, то есть 30 тысяч за месяц бесперебойной работы, после чего к самогонщику вваливалась полиция и пресекала незаконную деятельность. Стоимость оборудования составляла примерно 25 тысяч долларов, производственные издержки и выкуп арестованного самогонщика — ещё столько же, взятка за возможность спокойно работать в течение месяца — около пятидесяти тысяч, а доход от продажи конечного продукта — 150 тысяч. Спирт добавляли в пиво, повышая его крепость, или бодяжили им вино, изготавливая суррогатный «виски» [15]. Совокупный доход братьев Дженна от производства спирта составлял 4,2 миллиона долларов в год, а чистая прибыль — 1,8 миллиона.
В нескольких кварталах к югу от штаба Дженна находился район Вэлли, зажатый между 14-й и 16-й улицами, Канал-стрит на востоке и Расин-стрит на западе. Раньше там жили преимущественно ирландцы, а потом их сильно разбавили еврейские эмигранты из Восточной Европы. До «сухого закона» банда Вэлли занималась воровством и грабежами, но после того как её главарь Пэдди Райан был убит в июне 1920 года другим бандитом, возглавившие её Терри Драгган и его приятель Фрэнки Лейк переключились на бутлегерство. Драгган был на три четверти ирландец, а Лейк — на три четверти немец. Они понимали толк в хорошем пиве, а потому сделали ставку на профессионалов, купив у семьи Стенсон мажоритарные доли в пяти пивоварнях (одна из них называлась «Гамбринус»). Их совладельцами стали олдермены и законодатели штата от обеих партий, а также один член конгресса США. Одна лишь пивоварня «Стандарт» производила пять тысяч бочек пива в день, а поскольку работала без выходных, то выдавала примерно 1,8 миллиона бочек в год. Пиво текло по трубам в гараж, находившийся через улицу; бочки наполняли прямо там и сразу же отправляли на грузовике. В общей же сложности банда получала в свое распоряжение более 3,5 миллиона бочек в год. Некоторые пивоварни находились на территории Дженна, поэтому приходилось продавать им часть пива со скидкой; банда Торрио тоже была в числе оптовых покупателей. Если салуны приобретали пиво по цене 55 долларов за бочку, то оптовики-бандиты — по 30 долларов. Поскольку производственный процесс был уже как следует налажен, себестоимость пива составляла 2
