Мой двоюродный брат разрыдался, услышав эту новость, ведь они уже предприняли две поездки, а теперь придется ехать еще раз. Он сказал Его Святейшеству, что поездка очень трудна, поскольку ехать приходится так далеко. Однако Его Святейшество настаивал на том, что пока не пришло время утверждать нового тулку, велел им прекратить плач и сказал, что они могли прислать своего представителя, вместо того чтобы самим предпринимать столь дальние путешествия. Он добавил, что их усилия будут вознаграждены появлением достойного ламы. Моему двоюродному брату показалось странным, что Его Святейшество не принимает окончательного решения, несмотря на то что новое воплощение уже состоялось.
Перед отбытием из Лхасы монастырское посольство совершило паломничество к местам поклонения, взяв с собой масло для подношений. В одном из таких мест мой двоюродный брат заметил, что передняя часть его парчовой мантии испачкана растопленным сливочным маслом. Никто масло не разливал, поэтому осталось загадкой, как оно попало на его одежду. Он не разрешил слугам выводить пятно, заявив, что это очень хороший знак.
На подъезде к Цонке его встречали монахи из Кумбума, у которых он поинтересовался, что слышно о новом воплощении настоятеля. Ему ответили, что ребенок умер, и до него стала доходить мудрость Его
Святейшества. Тогда он поинтересовался, родила ли я уже, и был очень обрадован, узнав, что у меня родился мальчик. Теперь он был уверен, что мой сын будет воплощением Такцер Ринпоче. Когда в год Собаки родился Норбу, мне был двадцать один год. Лама из Кумбума назвал его Таши Церинг, но позже он получил монашеское имя Тхубтен Норбу.
На следующий год представители Кумбума опять отправились в Лхасу навестить Его Святейшество. Его Святейшество вручил посланцам запечатанное письмо и поручил им сообщить мне, что мой сын Таши Церинг (впоследствии известный под именем Тхубтен Джигме Норбу) избран следующим воплощением Такцер Ринпоче. Всего было шестнадцать кандидатов на этот пост, родившихся в год Собаки. Эти дети родились в семьях, которые были мне знакомы; с одними из них я состояла в родстве, другие были моими друзьями. Все эти семьи были приглашены к нам в гости для оглашения официального решения. Письмо было распечатано, и решение объявлено.
Мы с мужем были переполнены радостью и тотчас вспомнили о моей свекрови, так горячо желавшей, чтобы наш сын оказался воплощением Такцер Ринпоче. Теперь ее желание сбылось. Хотя мы и были родителями, мы усадили сына на трон и поднесли ему ритуальные шарфы. Мы еще раньше решили отпра-
вить сына в монастырь, но теперь он, вместо того чтобы стать обычным монахом, поднялся до положения Ринпоче. Судьба была воистину добра к нам, и мы пролили немало слез радости. В то время ему был один год.
Я находилась в Цонке, ожидая рождения своего сына Лобсанга Самтена, когда умер мой отец. Позже мне сказали, что во время празднества его отравил кто-то из его врагов. Я не могла приехать на похороны, так как была далеко и в положении и могла разродиться прямо в дороге. Через пять дней после смерти отца у меня родился сын[5].
Через два с лишним года после Лобсанга Самтена родился Лхамо Дондуп, будущий четырнадцатый Далай Лама. В течение двух месяцев мой муж был прикован к постели. Когда он пытался встать, у него начинала кружиться голова и он терял сознание. Он говорил мне, что каждый раз, когда это происходит, он видит лица родителей. Он не мог спать по ночам, и мне было очень тяжело, так как он не давал спать и мне, а днем я все равно должна была работать. Я думала, что он издевается надо мной, но теперь я знаю, что ошибалась. Просто это был один из эпизодов в целой серии странных событий, которые произошли за три года, предшествовавших рождению будущего Далай Ламы.
Тогда казалось, что наши лошади одна за другой посходили с ума. Когда мы приносили им воды, они мчались к нам и принимались валяться вокруг поилки. Лошади не могли ни есть, ни пить. У них судорогой свело шеи, и в конце концов они не могли даже двигаться. Все тринадцать лошадей околели. Это было огромным позором для семьи, а также большой потерей, ведь лошади стоили денег. Затем наступил трехлетний голод. У нас не выпало ни капли дождя, только град, который уничтожил все посевы зерновых. Все были на грани голодной смерти, и семьи начали уезжать, пока из сорока пяти не осталось всего тринадцать. Моя семья выжила исключительно благодаря поддержке монастыря Кумбум, который снабжал нас продовольствием. Мы питались чечевицей, рисом и бобами из монастырских запасов.
Ахамо Дондуп родился рано утром, перед восходом солнца. К моему изумлению, муж поднялся с постели и выглядел так, как если бы никогда не болел. Я сказала ему, что родился мальчик, и он ответил, что мальчик, несомненно, будет необыкновенным человеком и мы отдадим его в монастырь. Только что скончался Чуши Ринпоче из Кумбума, и мы надеялись, что новорожденный будет его новым воплощением. После его рождения в нашей семье больше не было смертей или иных странных происшествий и несчастий. Возобновились дожди, и после долгих лет нищеты вернулось процветание.
С самого начала Лхамо Дондуп отличался от других моих детей. Это был грустный ребенок, предпочитавший уединение. Он всегда убирал с глаз свою одежду и все свои вещи. На мой вопрос, что он делает, он отвечал, что пакует вещи, чтобы поехать в Лхасу и взять всех нас с собой. Когда мы навещали родственников или друзей, он пил только из моей чашки. Он никому, кроме меня, не разрешал прикасаться к его простыням и всегда укладывал их только рядом с моими. Встретив бранящегося человека, он брал палку и пытался его отлупить. Он неизменно приходил в ярость, если кто-нибудь из гостей закуривал. Наши друзья говорили нам, что по неведомой причине побаиваются моего ребенка, несмотря на его нежный возраст. Все это происходило, когда ему было едва больше годика и он только начинал говорить.
Однажды он сказал нам, что спустился с небес. У меня было странное предчувствие, так как за месяц до его рождения мне приснились два зеленых снежных льва и сияющий голубой дракон, летавшие в воздухе. Они улыбнулись мне и приветствовали в традиционном тибетском стиле, сложив лапы у лба. Позже мне сказали, что дракон был Его Святейшеством, а снежные львы – оракулы нечунг (государственные прорицатели Тибета), которые указывали Его Святейшеству путь в новое воплощение. Я поняла после этого сна, что мой сын будет высокопоставленным ламой, но даже в самых безумных мечтах мне не могло прийти в голову, что он станет Далай Ламой.
