— Ты плавать умеешь? — спросил он меня.
— Да, — ответил я. — Нужно будет плыть?
Стояла холодная ночь, какие бывают в конце октября. Я был тепло одет.
— Возможно, нет, но может быть и да, — сказал он.
Он был веселым и носил кепку.
— Когда мы подъедем к реке, — посоветовал он, — лучше снять носки и положить их в нагрудный карман, чтобы надеть их сухими на другой стороне.
— Хорошо, я так и сделаю, — сказал я.
— Будь осторожен, не заблудись, иди в нужном направлении.
Он сказал, что высадит меня возле немецкого пограничного поста. Там меня коротко проверят и зададут вопросы. Какие вопросы? Не волнуйся. Нужно отвечать кратко, не вдаваясь в детали, чтобы предотвратить дальнейшие расспросы. После таможни я опять сяду в его машину, чтобы доехать оставшийся путь до реки. Это недалеко. Потом он сам проедет через таможню. Поскольку он был люксембуржцем, никаких особых проблем у него не ожидалось. Проблемы могли возникнуть у меня, так как визы у меня, разумеется, не было. Меня могли задержать при попытке проникновения в страну, обвинив при этом Беккера в контрабандном ввозе людей. Немецкие таможенники были подкуплены, но люксембургские — нет. Поэтому-то я и должен был добираться до Люксембурга через Сауэр.
— Они знают меня, — сказал Беккер. Он имел в виду немецких офицеров. — И они знают, для чего все это. Не бойся.
Но я боялся. Он сказал, что я должен идти вброд все время прямо до отмели в середине, где можно остановиться и передохнуть, если возникнет необходимость, а потом пересечь остаток реки.
— Вдоль Сауэра проходит шоссе, — сказал он. — Я буду медленно ездить по нему туда-сюда, мигая фарами. Когда ты выйдешь из воды, оставайся лежать в прибрежной канаве, пока я не проеду мимо. Выходи только тогда, когда увидишь, как я возвращаюсь. Понятно?
Я кивнул и почувствовал, как бьется мое сердце. Мы добрались до границы за час до полуночи. Воздух был холодный, но дрожал я не только от холода. Была безлунная облачная ночь, 31 октября, вечер накануне Дня всех святых. Может быть, думал я, охранники ввиду праздника отнесутся ко мне по-христиански милосердно.
— Не сверни себе шею! — сказал Беккер.
Мое сердце билось где-то в горле, а он продолжал балагурить. Когда мы подъехали к границе, Беккер остановил машину, поздоровался с таможенниками и стал ждать меня. Охранники казались самодовольными и немного высокомерными.
— Was tut dein Vater? — спросил один из них. — Кем работает твой отец?
— Мой отец умер. Он был портным.
— Ну да, все так говорят: портной или сапожник…
Ждал ли он моего возражения? Я поднял глаза и увидел фотографию Гитлера. Меня охватила дрожь. В чем именно состояло соглашение, которое было заключено? Я старался выглядеть разумным и бесхитростным, но охранники почти не смотрели на меня.
Чуть позже один из них презрительно махнул рукой, и я вернулся к машине Беккера. Когда мы остановились вблизи реки, я вышел с портфелем из машины и сразу услышал грохот воды.
— Не забудь снять носки, — сказал Беккер.
Он уехал, а я спустился по откосу к берегу. Сауэр, казалось, просто ревел. Дожди последней недели превратили обычно тихую и узкую речку в бешеный поток, шириной более 30 метров, который тащил мимо меня огромные ветки и различные обломки.
Стоя на берегу в голубом габардиновом плаще, надетом поверх костюма с брюками гольф, я нервно размышлял, не затянет ли меня на дно одежда, когда она намокнет. Я снял носки и положил их в карман, руки мои дрожали. Я опять натянул обувь и почувствовал, как дрожь все сильнее охватывает меня. В темноте я не мог определить глубину реки. Когда я подошел ближе к воде, я дрожал уже всем телом.
Я сделал шаг в воду, держа свой портфель над головой и все еще веря, что мне удастся пересечь Сауэр вброд. Боже, сохрани меня. Боже, у меня есть Твои святые реликвии. Я сделал еще один шаг и тут же потерял дно под ногами.
Лео, будь осторожен в воде!
Страшно холодная вода Сауэра бурлила вокруг меня. Казалось, она несется сквозь меня, не давая мне дышать. Я поплыл и почувствовал, как поток подхватил меня. Правую руку, с крепко зажатым в ней портфелем, я выбрасывал вперед, затем беспомощно выбрасывал вперед левую. Я тщетно искал песчаную отмель, о которой мне говорил Беккер, поскольку начал задыхаться. Портфель плясал на воде. Мои тефилин и талес наверняка промокли насквозь.
Бог мой, видишь ли Ты меня? Вес пальто и обуви тащил меня вниз, и я отчаянно боролся с течением, чтобы удержаться на воде. Мой рот был полон воды. Я пытался хватать ртом воздух, а поток нес меня вниз по течению, но одновременно в направлении другого берега. Где же эта песчаная отмель Беккера? Слава Богу, думал я, что мама не видит меня в таком отчаянном положении.
Мне казалось, что прошла вечность, хотя все это длилось лишь несколько минут. Изнуренный, я уткнулся в илистый берег и старался подняться на ноги. Наконец, совершенно мокрый, я вылез из воды, чувствуя, как хлюпает моя обувь, как вода ручьями стекает с одежды, прилипшей к телу, но я был счастлив, что справился с этим. Съежившись в темном рве, слишком усталый, чтобы чувствовать ночной холод, я пытался восстановить дыхание. Насквозь промокший портфель лежал, прислоненный к моему колену, но я так нервничал, что не решался открыть его и проверить состояние талеса и тефилина. Через несколько минут Беккер помигал фарами, сигнализируя, что все в порядке.
— Назад, — сказал Беккер.
Я лег вниз в задней части машины, и меня охватило чувство, что я обрел свободу.
— Деньги, — добавил он быстро. — У тебя есть пятьдесят марок?
— Да, — ответил я смешавшись, — но не мелочью. Извините, пожалуйста.
Было очевидно, что его это не обрадовало. Я не последовал его инструкциям, и теперь деньги были абсолютно мокрыми. Пожав плечами, он взял банкноты и положил их на переднее сидение между страницами газеты. Я снял пальто. Мы ехали около пятнадцати минут, и все это время Сауэр стекал с моей одежды, образуя огромную лужу в его машине.
— Если бы я знал, что у тебя нет монет, — сказал Беккер, — я бы не приехал за тобой.
Он произнес это легко, подтрунивая надо мной.
— Тогда вам пришлось бы иметь дело с моей тетей Миной, — ответил я ему в тон. — Она грандиозная женщина. Ее эмоции перекрывают те, что встречаются в больших операх.
Беккер кивнул. Очевидно, он уже знал, что я этим хочу сказать.
— Она ждет тебя там, дальше, — сказал он.
Тетя Мина остановилась в маленькой гостинице недалеко от города Эхтернах. Дядя Сэм остался дома. Когда я вошел в гостиницу, дрожа от холода в мокрой одежде, тщетно пытаясь выглядеть как можно равнодушнее, она увидела меня и закричала:
