«Потеря необъятна, – писал современник. – Со времени Суворова никто не пользовался такою любовью солдат и народа. Имя его стало легендарным – оно одно стоило сотен тысяч штыков. „Белый генерал“ был не просто храбрый рубака, как отзывались завистники. Текинский поход показал, что он образцовый полководец, превосходный администратор, в чем ему отдали справедливость его соперники. Всего дороже было ему русское сердце – патриотом был в широко и глубоко объемлющем смысле слова. Кто его знал, кто читал его письма, тот не мог не подивиться проницательности его исторических и политических воззрений! Русский народ долго не придет в себя после этой ужасной невосполнимой потери.
Теперешнее народное чувство сравнивают с чувством, объявшим Россию при утрате Скопина-Шуйского, тоже Михаила, тоже похищенного в молодых летах (даже в более молодых) и тоже унесшего с собою в гроб лучшую надежду отечества в смутную годину. Тот же образ, та же воспоминание, воскресшее у разных лиц по поводу того же события, – это удивительное повторение у лиц, не сговаривавшихся между собою, знаменательно: оно указывает, что в существе оценка верна. Сила в том, что мы действительно переживаем второе смутное время в своем новом, особом характерном виде, со своими особыми самозванцами всех сортов, со своими миллионами „воров“ и „воришек“, со своим новым, но столь же полным шатанием всего, во всех сферах – и в сферах власти, и в сферах общества. Мы переживаем социальный тиф со всеми его знакомыми патологу признаками. Ни одно нравственное начало не твердо – всякий авторитет пошатнут; по-видимому (так казалось в первую смутную годину), общество уже разложилось и государство должно рухнуть. Тяжело живется в такое тифозное время тому, кто сохранил и здравый смысл, и почтение к правде, и любовь к своей родине и веру в нее. Этой любви, этой верь: выражением, самым полным, самым свежим, самым несокрушимым, мало того – выражением победоносящим был Скобелев».[48]
Народного героя оплакивали не только в России, по нему скорбели и в других странах. В корреспонденции из Болгарии говорилось: «Быть может, нигде весть о смерти Скобелева не произвела такого потрясающего впечатления, как здесь, в Пловдиве, и вообще во всей Болгарии. Это легко понять, потому что болгарский народ был свидетелем не только героических подвигов Скобелева в последнюю войну, но и лично убедился в его горячем сочувствии славянскому делу; кроме того, находясь в близких отношениях с ним, он имел случай узнать отважный в истинном значении этого слова славянский характер покойного полководца, выказанный им не только перед своими воинами, но и перед целым народом. В будущем все славянские народы еще очень многого ожидали ют деятельности оплакиваемого славянского героя – в особенности народы югославянские».[49]
Короткая, но яркая жизнь генерала М. Д. Скобелева оставила заметный след в русской военной истории. «Мало он жил, – говорил генерал Г. А. Леер, – но много сделал. Личности, подобные Скобелеву, отходя в область истории, не умирают, напротив, своей смертью они одухотворяют историю, делают ее живою и вечно памятною».
Интересна оценка, данная Скобелеву в «Отечественных записках», издаваемых М. Е. Салтыковым-Щедриным: «Если у Скобелева не было, как у других полководцев, особенно громких побед и никто не знал его заветных дум и идеалов, то все-таки у него были несомненные, в особенности для нашего времени, достоинства, которые и делали его популярным как среди солдат, так и в обществе; он не гнался за земными благами, не выпрашивал подачек и не захватывал казенных земель, не занимался гешефтами, мог спать и, по-видимому, даже предпочитал спать в траншее, а не на мягком тюфяке, он относился к солдату внимательно, не крал его сухарей и, подставляя его грудь под пули, подставлял рядом и свою. Это несомненные в наши дни достоинства, которым большинство даже удивляется. Скобелев – это какая-то в высшей степени непосредственная и в то же время что-то таившая в себе натура, натура недовольная и несчастная при всем видимом счастье, натура отчасти романтическая и склонная к Мистицизму, способная уложить более 20 тысяч человек в одну кампанию и плакать перед картиной сражения при Гравелотте, натура то разочарованная и не ставившая жизнь ни в копейку, то думавшая о будущем счастье, даже собиравшаяся помогать мужику, то тяготевшая к Москве, то говорившая о свободе народов».
Вместе со всей мыслящей Россией «белый генерал» мучительно искал выход из того тупика, в который зашло русское общество на переломе двух царствований. Он мечтал о многонациональном централизованном государстве, достаточно сильном и благоустроенном, гарантирующем своим подданным четкий набор прав и, естественно, требующем от них выполнения определенных обязанностей.
«Его идеалами, – считал В. И. Немирович-Данченко, – была великая, свободная, демократическая Россия, живущая сама всею полнотою жизни и дающая возможность жить другим. Россия, свято блюдущая интересы связанных с нею племен. Россия, для которой нет эллина, нет иудея, где все равны и каждому, как бы он ни назывался, одинаково были бы открыты пути к счастью и вольному труду. Россия как мощное тело одноплеменное, одноязычное, окруженное автономиями, опирающимися на ее грозную врагам силу, свободно развивающимися племенами. Кто хочет – уходи и живи сам, кто хочет – будь с нами. Соединенные Штаты Восточной Европы и Сибири с самоуправляющимися в общем союзе Эстонией, Латвией, Литвою, Украиной, Кавказом. Польша – самостоятельная, но связанная с нами отсутствием таможенной границы. Вот к чему шел человек, которого все знали как гениального полководца и немногие – как политического вождя с определенной программой и точными масштабами для будущего».
Многие современники справедливо видели в М. Д. Скобелеве народного героя, способного повлиять на судьбу России. После смерти «белого генерала» пошла по Руси красивая легенда: будто Скобелев не умер, а стал странником, скитается по деревням, общается с народом.
Благодарные соотечественники увековечили память о Михаиле Дмитриевиче. На собранные по подписке деньги в 1912 году в Москве на Тверской площади, переименованной в Скобелевскую (ныне Советская), по проекту военного художника подполковника П. А. Самонова была воздвигнута великолепная конная статуя «белого генерала». К сожалению, после Октябрьской революции в числе других памятников старой России снесли и этот. На его месте соорудили монумент Свободы, который в 30-е годы тоже подвергся уничтожению. А в 1954 году на площади установили скульптуру Юрия Долгорукова, основателя Москвы.
