Боюсь, что если план Шовена не был осуществлён на практике, то это моя вина. Я нисколько не сомневался, что установка будет работать — мы таким путём перехватывали телефонные разговоры немцев на фронте. Но донесения «Белой дамы» доставлялись в Голландию курьерской службой регулярно, и я опасался новшеств. Поэтому, хотя я и выписал из Англии необходимую телефонную аппаратуру, я колебался воспользоваться ею. Деве и Шовен настаивали на своём, но к тому времени было заключено перемирие.
В своей переписке с «Белой дамой» мы постоянно принимали необходимые меры предосторожности. В донесениях никогда не указывались источники информации, а особо важных случаях мы прибегали к шифру.
Различные важные центры оккупированной территории обозначались в донесениях цифрами: Льеж обозначался цифрой 0, Намюр — цифрой 40, Брюссель — 100, Шимей — 10, Фурми — 200 и т. д. Подобным же образом обозначались наблюдательные железнодорожные посты. Например, пять намюрских постов были обозначены цифрами от 41 до 45 включительно. [50]
Имена, адреса и организационные детали редко доверялись бумаге. Если это и приходилось делать, мы прибегали к шифру. «Белая дама» пользовалась при шифровке каким-либо общеизвестным или легко запоминающимся текстом. Так, например, в течение некоторого времени она пользовалась для этого молитвой «Отче наш». Каждая буква изображалась двумя цифрами, разделёнными запятой. Первая цифра указывала положение соответствующего слова в тексте, вторая — положение буквы в слове. Таким образом; буква «е» могла быть изображена цифрами 1,4; 3,3 или другими комбинациями цифр. Буквы, не содержавшиеся в тексте, обозначались специальной комбинацией цифр, которую приходилось заучивать на память. В молитве «Отче наш» не хватает всего пяти букв алфавита.
Чтобы усложнить систему шифровки, время от времени меняли текст. Порой «Белая дама» остроумно пользовалась печатными инструкциями на оборотной стороне удостоверения личности. По приказу немцев, жители всегда должны были иметь при себе эти удостоверения; таким образом, шифр был всегда налицо. Неудобство этой системы шифровки заключалось в том, что единое слово предателя дало бы немцам ключ к шифру.
В сношениях между «Белой дамой» и разведкой английского военного министерства в Голландии была установлена гораздо более сложная шифровальная система. Она заключалась в комбинации карманного словаря и столбца произвольно взятых цифр, записанных на узкой полоске картона, которая по длине соответствовала размеру страницы в словаре. Полоску картона прикладывали к страницам словаря с таким расчётом, чтобы против каждой цифры приходилось какое-нибудь слово. Чтобы зашифровать, например, слово «здесь», его нужно было найти в словаре, скажем, на странице 434; затем полоска картона прикладывалась к странице, и мы искали цифру, стоявшую против слова «здесь»; допустим, что эта цифра была 49, тогда цифра кода для слова «здесь» получалась 495431. Шифр мог быть усложнён путём умножения полученной цифры на какой-нибудь общий множитель, а также путём сложения с каким-нибудь определённым числом или вычитания из него. Таким образом, шифр был настолько сложен, что мог считаться не поддающимся расшифровке без ключа. Для обозначения фамилий, адресов и военных терминов, отсутствующих в словаре, мы пользовались сеткой [51] из вертикальных и горизонтальных линий. Так, если буква «а» приходилась на первую черту по горизонтали и на третью по вертикали, она обозначалась цифрой 13, к которой прибавлялись четыре произвольных цифры, чтобы получилось шестизначное число. Специальное шестизначное число указывало в шифре на переход от словаря к сетке. Все эти условия страховали нас от разгадки шифра.
После принятия всех этих мер предосторожности оставалось позаботиться о том, чтобы случайные аресты среди пограничных агентов не распространялись на всю организацию «Белой дамы» через «почтовые ящики», С этой целью «Белая дама» возложила на свой отдел контрразведки, возглавляемый Нёжаном, связь с пограничными «почтовыми ящиками». Нёжану и его помощникам были знакомы подробности работы немецкой тайной полиции, как и настроения пограничного населения.
Будучи всегда начеку, Нёжан и его люди, наблюдавшие за «почтовыми ящиками», быстро обнаруживали ту предварительную слежку, которая постоянно предшествовала арестам. Передача донесений «Белой дамы» из секретариата этой организации в «почтовые ящики» поручалась одному из участников контрразведывательного отдела Нёжана. Как только возникали малейшие опасения насчёт возможности арестов, этот единственный представитель «Белой дамы», известный обслуживающему персоналу «почтовых ящиков», немедленно укрывался в надежном убежище. Это ответственное поручение выполнял Сюрлемон, известный под кличкой «Леон».
Так было обеспечено спокойствие на долгие месяцы. На границе случались аресты. Но обычно это были удары вслепую: например, задерживали лиц, слишком часто появлявшихся подле пограничных заграждений. Нередко немцы задерживали наших агентов, занимавшихся, помимо основной работы, передачей почты с фронта или помогавших скрываться беженцам. Хотя мы категорически запрещали нашим агентам такую побочную работу, многие из них поддавались искушению дополнительно заработать.
Принятые нами меры предосторожности вполне себя оправдывали. Как мы расскажем ниже, незадолго до заключения перемирия немецкая тайная полиция перехватила на границе донесения «Белой дамы». Началось энергичное следствие, и только мудрая осторожность спасла «Белую даму» от, казалось, неминуемого разгрома. [52]
Глава VIII. Немецкая тайная полиция
Заглянем теперь за кулисы немецкого лагеря, чтобы получить представление о силах, боровшихся против «Белой дамы».
Германская контрразведка на оккупированных территориях была подчинена военным властям. Ею занимались две организации: тайная полевая полиция (Geheime Feldpolizei) и центральное полицейское управление (Zentralpolizeistelle).
Тайная полевая полиция была полицией германских действующих частей. Поскольку расположение немецких армий оставалось неизменным в течение почти всей войны, каждая часть тайной полевой полиции ведала определённым районом. Так, например, тайная полевая полиция 4-й германской армии действовала в районе Гента, тайная полевая полиция 7-й армии — в районе Лилля. В своей совокупности эти районы составляли фронтовой тыл. Органы полевой тайной полиции при различных армейских штабах подчинялись центральному бюро, руководившему их деятельностью. Начальником этого бюро, главой всей полевой тайной полиции, был Бауэр. Его управление находилось при германском генеральном штабе в Шарлевилле.
