Вскоре кирсановские "Известия" опубликовали весьма неуклюжий "Ответ на письмо Антонова, присланное им на имя начальника Кирсановской усовмилиции", подписанный почему-то выездной сессией губчека, которая твердо пообещала Антонову и его дружинникам, что "карающая рука пролетариата, победившего мировую контрреволюцию, быстро раздавит вас, пигмеев, своим железным кулаком".
И - удивительное дело! - Антонов притих. Да так, что оставшаяся без работы выездная сессия губчека в марте была отозвана в Тамбов.
Разумеется, не чекистских угроз испугался Антонов. Просто еще тогда, в феврале 1920 года, он прозорливо увидел впереди зарево большого крестьянского восстания и, уйдя в глубокое подполье, стал потихоньку создавать в деревнях сеть будущих повстанческих "местных штабов".
Вслед за Антоновым неотвратимость надвигающегося восстания поняли и тамбовские эсеры. Бросившись воссоздавать свои нелегальные партячейки в селах, они с удивлением наткнулись во многих деревнях на уже готовые антоновские "местные штабы". Состоявшиеся вскоре по этому поводу переговоры эсеров с Антоновым завершились тем, что эсеровские и антоновские подпольные организации слились воедино в формально беспартийные "союзы трудового крестьянства".
Справедливости ради отметим, что приближение восстания почувствовали и некоторые местные коммунисты. Однако их отчаянные сигналы не захотели услышать ни в Тамбове, ни в Москве.
В начале августа 1920 года стали известны заведомо невыполнимые объемы продразверстки для Тамбовской губернии особенно для Кирсановского, Борисоглебского и Тамбовского уездов, пораженных сильнейшей засухой. Население этих уездов оказалось перед страшным выбором: не отдавать хлеб продотрядам /то есть восставать/ или умирать голодной смертью.
Однако, как ни готовились эсеры и Антонов к восстанию, оно все-таки началось неожиданно для них, не говоря уже о губернских властях. 21 августа крестьяне села Каменки Тамбовского уезда разгромили увозящий их хлеб продотряд и попытавшийся помочь ему спецотряд по борьбе с дезертирством. В тот же день к восставшей Каменке присоединились некоторые близлежащие села. И все-таки уже к вечеру 24 августа восстание было почти подавлено, а сама Каменка занята сильным отрядом красных. Но судьба распорядилась так, что именно в этот вечер сюда со своей боевой дружиной прибыл Антонов. Здесь он узнал, что на состоявшейся накануне в Тамбове экстренной конференции эсеры признали восстание в районе Каменки преждевременным, то есть практически бросили повстанцев на произвол судьбы.
Поступить аналогичным образом Антонов не мог и в ночь на 25 августа принял на себя руководство уже дышавшим на ладан восстанием и тут же увел уцелевших повстанцев в кирсановские леса, где основательно вооружил их из своих тайников. А утром 30 августа 1920 года Каменский район вспыхнул огнем нового восстания. Так началась антоновщина - последняя крестьянская война в России, продолжавшаяся целый год.
НАЧАЛЬНИК ГЛАВОПЕРШТАБА
16 июля 1921 года главный подавитель антоновщины, "командующий войсками Тамбовской губернии" М. Н. Тухачевский написал в своем победном рапорте на имя В. И. Ленина, что в числе главных факторов, помешавших подавить восстание в самом его начале, были "скрытый большой запас оружия, сделанный Антоновым за время его начальствования Кирсановской уездмилицией и, наконец, военно-организаторский талант Антонова".
Да, как предводитель тамбовских повстанцев Антонов не ударил в грязь лицом. Деловые характеристики на него, составленные видными военачальниками Красной армии, буквально пестрят такими эпитетами, как "недюжинная фигура с большими организаторскими способностями", "энергичный, опытный партизан" и т. п. К слову сказать, и ВЧК отдавала ему должное, отмечая отличную постановку разведывательного дела у тамбовских мятежников и незаурядные конспираторские способности самого Антонова.
14 ноября 1920 года, преодолев сильнейшую партизанщину командиров отдельных повстанческих отрядов, Антонов создал единый центр руководства восстанием - так называемый Главный оперативный штаб, начальником которого сам же и стал, будучи избран на этот пост тайным голосованием на альтернативной основе. А в феврале 1921 года - апогей антоновщины - уже существовало около двадцати повстанческих полков, сгруппированных в две /1-ю и 2-ю/ "партизанские армии Тамбовского края". Как известно, обе они были разгромлены регулярной Красной армией в ожесточенных сорокадневных боях, протекавших с конца мая по начало июля 1921 года.
Однако конец антоновщины начался еще в феврале, когда на Тамбовщине, а через месяц и по всей стране была отменена ненавистная крестьянству система продразверстки, на смену которой вскоре пришла более терпимая система продналога. Сразу ли понял Антонов, что это начало конца? Да. Когда известие об отмене продразверстки застало его в одном селе под Тамбовом, и крестьяне со слезами на глазах кричали "Мы победили!", Антонов грустно изрек повстанческим командирам: "Да, мужики победили. Хотя и временно, конечно. А вот нам, отцы-командиры, теперь крышка." И как в воду глядел. За руководителями восстания началась настоящая охота.
12 апреля командующий войсками Тамбовской губернии Александр Васильевич Павлов /предшественник Тухачевского, командовавший до этого ДОНом - Дивизией особого назначения ВЧК, известной ныне как дивизия внутренних войск имени Ф. Э. Дзержинского/ объявил всех повстанческих командиров, от взводного и выше, "вне закона". А спустя месяц всем антоновцам было категорически предложено, под страхом репрессий в отношении их семей, "немедленно прекратить сопротивление, явиться в ближайший штаб Красной Армии, сдать оружие и выдать своих главарей".
Однако, несмотря на широкомасштабные репрессии /только с 1 июня по 10 июля 1921 года были брошены в концлагеря и частично высланы на Север до 1500 семей повстанцев/, местное население упорно отказывалось сдавать оружие и выдавать антоновцев, которые тоже не очень спешили сдаваться и вязать своих командиров.
Перелом произошел во второй половине июня, когда стал жесточайшим образом "проводиться в жизнь" печально знаменитый на Тамбовщине двадцать первого года приказ №171, в соответствии с которым в селах брались и расстреливались заложники, если население не выдавало спрятанное оружие, антоновцев и их семьи. Особенно жестоко этот приказ выполнялся в так называемых "злостнобандитских селах" /все населенные пункты мятежной части Тамбовщины были поделены красными на 4 категории: "советские", "нейтральные", "бандитские" и "злостнобандитские"/. И если расстрел первой партии заложников не давал нужного результата, то тут же бралась и ставилась к стенке следующая. Так, после расстрела трех партий заложников /всего 23 человека/ в деревне Кулябовка Борисоглебского уезда, она моментально превратилась из "злостнобандитской" в "советскую". Самая же большая партия заложников /80 человек/ была расстреляна в "злостнобандитском" селе Паревка Кирсановского уезда(138), после чего сдались бродившие в ее окрестностях остатки Особого полка антоновцев /своего рода повстанческая гвардия/ во главе со своим командиром Яковом Васильевичем Санфировым. Заметим, что до этого ни один из командиров антоновских полков не сдался в плен, предпочитая в безвыходной ситуации пустить себе пулю в висок.
