Следствие и очная ставка были проведены без ведома короля, и когда он узнал ей этом, то сделал Дюбену сильное внушение. Как можно было верить показаниям какого-то подлого слесаря и бросать тень подозрения на офицера каролинской армии! Генерал-адъютант не может украсть! Но когда королю предъявили новые доказательства причастности Дюринга к исчезновению шкатулки, он, кажется, уже поверил, что генерал-адъютант все же может стать вором. Во-первых, слуга Дюринга показал, что на упомянутой выше связке ключей одного ключа не хватает. Во-вторых, Дюринг предпринял попытку подкупить жену слесаря, чтобы она уговорила мужа изменить свои показания. Когда все это обнаружилось, Дюринг стал путаться в своих показаниях.
Излишне говорить, как сильно был потрясен Карл произошедшим. Он дал указание уволить Дюринга из армии и по возможности сохранить его дело в тайне, чтобы не дать повода для подозрений в отношении всего офицерского корпуса. Когда же Дюринг стал пробиваться к королю, чтобы доказать свою невиновность, король приказал выслать его из страны. Бывший полковник и генерал-адъютант долго — даже после смерти Карла — и безуспешно пытался смыть с себя позорное пятно. Окончательную ясность в это дело не смогли внести и историки: судя по всему, король Швеции приказал уничтожить все документы следствия, дабы потомки не могли узнать об этом позорном для каролинской армии происшествии.
... Сразу после наступления нового, 1716 года судьба, казалось, стала подсовывать королю в руки новые козыри. Как уже упоминалось выше, на Балтике стояли такие крепкие морозы, что они сковали пролив Эресунн. По нему каждый день на шведский берег добирались бежавшие из датского плена шведские солдаты и офицеры. Король тут же распорядился подтянуть к Ландскруне несколько полков, что вызвало в Копенгагене настоящий переполох. Датчане вспомнили, как дед нынешнего шведского короля, Карл X, в свое время — правда, во внутренних датских проливах — перебросил по льду свою армию и нанес датчанам решительное поражение. И Карл XII воспылал надеждой в предчувствии новой победы. Но нет! Подули сильные ветры и взломали лед в Эресунне.
Чтобы взять реванш за поражения на юге и не показаться спящим в берлоге медведем, король решил тогда совершить набег на Норвегию. Толчком к первому норвежскому походу послужил переход на шведскую сторону норвежского унтер-офицера Вильстера, который еще в сентябре 1715 года сделал принцу Фридриху Гессенскому предложение напасть на Норвегию в зимнее время. Другой наступательной альтернативы королю в этот момент просто не подвернулось. Оборонительные возможности Норвегии были ограниченны, а время, для того чтобы ошеломить противника, было подходящее: кто же воюет зимой? Поскольку самым важным было налететь неожиданно, то готовились к походу быстро, то есть кое-как, но в обстановке глубокой секретности.
Когда шведы 27 февраля 1716 года выступили из Истада, никто из них не знал, куда ведет их король, и ни на ком из них, включая самого монарха, не было даже хороших зимних вещей. Т. Г. Бъельке, командир Бухюсленских драгун, когда его полк подняли по тревоге, подумал, что предстоит очередной смотр или учения. Поэтому, как вспоминали потом об этом Понятовский, фон Розен и Бъельке, участвовавшие в первом норвежском походе Карла XII люди зябли и ужасно страдали от холода и голода.
Первый норвежский поход Карла XII. 1716.
Перед вторжением в Норвегию король издал приказ о необходимости вежливого и почтительного обращения с местным населением[244]. Шведским силам на юге Норвегии противостоял датско-норвежский корпус Бартольда Хенрика фон Лютцова в количестве 13 500 человек, а на севере, в районе Тронхейма, дислоцировался еще один отряд численностью около шести тысяч человек. Планом Карла предусматривалось перекрыть горные перевалы в центре страны, чтобы помешать соединению южного и северного контингентов противника и нанести удар по столице Норвегии Христиании (Осло) с севера (сам король) и юга (генерал К. Г. Мёрнер).
С Карлом шел небольшой корпус численностью 3200 человек. При переходе через норвежскую границу имел место кавалерийский бой, в котором были ранены Понятовский и гессенский зять короля (последний был вынужден вернуться на лечение в Швецию). Однако шведы рассеяли датско-норвежский отряд и взяли в плен их командира полковника Крусе. В бою чуть не погиб король — его спас на этот раз фон Розен. Поскольку фон Лютцову своевременно удалось поставить сильный заслон на важных горных перевалах, прикрывающих подступы к Христиании (Осло) с севера, то шведы были вынуждены повернуть на юг, чтобы идти на соединение с корпусом К. Г. Мёрнера.
Местность была незнакомой, покрыта глубоким снегом, и шведы шли наугад. Все мужское население разбежалось по лесам, а на редких хуторах оставались одни женщины, старики да дети. На одном таком хуторе шведы с трудом отыскали какую-то древнюю старуху с трубкой в зубах и за хорошее вознаграждение уговорили показать дорогу. Старуху привели к королю, тот без всяких предисловий взял ее за руку, и они вместе по глубокому снегу заковыляли в лес. Зрелище, как вспоминали очевидцы, со спины было незабываемое: прихрамывающий по-стариковски король Швеции по пояс в снегу, а рядом, рука об руку с ним, ковылявшая старая карга, изо рта которой, как из паровоза, столбом валил дым! Трубка гасла, и тогда Карл помогал ей закурить снова. Король спрашивал ее о жизни, о стране, и время прошло незаметно. Старуха вполне справилась со своей задачей, и на прощание король вручил ей пару золотых дукатов. Норвежка изумилась и спросила: «Ты кто?» Карл ответил, что он такой же, как и люди радом. «Наши офицеры не такие щедрые», — сказала она и ушла.
О Карле XII в период первого норвежского похода сохранились и другие воспоминания, например, свидетельства норвежского пастора Сёрена Хагерупа из местечка Аас, у которого король переночевал вместе с генералом Юханом Виммерихом Дельвигом, А. Левеном, двумя поварами и камер-па-жом Мандершерной. Пастор видел короля молодым и нашел теперь его сильно изменившимся. Король был простужен, говорил невнятно, и пастор с трудом его понимал. Во время всего разговора с уст Карла не сходила улыбка. «Он, казалось, не ходил, а порхал или летал, как муха, — вспоминал Хагеруп, — что было вполне понятно, потому что он никогда не снимал с себя плаща, а его нога была сильно повреждена. Из носа у него постоянно торчит “шнурок” густой жидкости, и вид его довольно неприглядный — особенно когда он ест, ибо он забрасывает в рот пищу, как сумасшедший, а не как король. В одиннадцать часов вечера он поел вместе со своими любимцами генерал-майором Дельвигом и полковником Левеном, а в час ночи лег спать прямо на солому, не снимая сапог со шпорами, в плаще и со шпагой. Говорят, что он спит так всегда, а Дельвиг ложится рядом с ним. Из питья он употреблял только холодную сырую воду, но поесть он любил. Ровно в четыре утра он был уже на ногах».
