Маленький совет: писать мне лучше всего авиа простые письма. С заказными морока, и потому они медленнее доходят. А о результате известие, пожалуйста, сразу, хоть открыткой. Все это очень интересно, и, не получая писем, я чувствую себя на вертеле, обмазанном скипидаром и посыпанном красным перцем. Ведь после решительного заседания еще будет морока в Верх. Суде. Тоже протянется месяца 2, но тогда уже будет виден конец и жить будет легче.
Ах, как хорошо, что Вы мне сообщаете, что и как. Без Вас я бы испсиховался, ибо мама здорово утаивает от меня все для меня интересное; очевидно она не считает меня способным что-либо ощущать.
Поцелуйте ее от меня и попросите выздороветь. Это очень зависит от настроения и желания. Напр. я чувствую себя много лучше и бодрее — Вам за это спасибо. Целую Вас и жду, жду, жду… Leon
P. S. Посылаю письмо сегодня, ибо если задержать до субботы, то не пойдет до понедельника. А в Китайской технике есть полезные сведенья. К сожалению, я сейчас не могу заниматься, т.к. нет условий. Буду пока читать и думать. Еще раз целую — Л. Привет С. С. С. Он милый, не предавайте его опале.
25.III /56
Дорогая
Эта моя работа, увы, незакончена. Она представляет продолжение моей кандидатской диссертации. Хронологически она начинается там, где была оборвана та, т. е. в 680 г. восстанием голубых тюрок против империи Тан.
Однако за 7 лет я сам изменился и возраст наложил отпечаток на стиль изложения, поэтому будет рационально оставить ту работу как отдельный том, изменив ее название на «История Срединной Азии на рубеже Древности и Средневековья». В этой книге трактуется история раннего Средневековья, причем эпоха логически замыкается уходом уйгуров из северных степей и пробелом в китайской историографии. С начала X в. наступает трехсотлетний «Темный период», в который степь была заселена выходцами из восточной Сибири. За это время они сложились в народ, называвшийся сначала татары, а потом монголы. Также обрывается история Тибета, где в 860 г. распалась Туфань — государство, претендовавшее на гегемонию в Азии, и Тибет распадается на ряд замков и кочевых племен, не связанных друг с другом.
Также обрывается традиция у западных тюрок, которых втягивает в свою орбиту ислам. Итак, указанный период истории Срединной Азии доведен до своего логического конца и может считаться описанным достаточно полно, за исключением нескольких пробелов:
1) Нужно добавить (для фона) описание гибели династии Тан в Китае и отражения нашествия киданей на Китай.
Материал в Gaubil. Hist, de la grande dinastie T'ang[192] и Cordier Generate hist. d.l. Chine. I.[193] Этого хватит для фона.
2) Историю Тибето-китайской войны и внутренней борьбы в Тибете между буддизмом и религией бон.
Материал. Иак. Ист. Тибета и Хухунора I.
Этот пробел, отчасти, может быть восполнен приложением к книге моей статьи о тибетской пиктографии, которую можно и подсократить.
3) Недостаточно использована тюркская эпиграфика.
4) Следует уточнить подробности отюречивания оазисов Западного Края; но это особая, большая тема, исследование которой может быть основано только на археологии.
За исключением этих, не особенно важных, пробелов, История Срединной Азии в раннем Средневековье[194] закончена, как третья книга по истории этого района или как второй полутом кандидатской диссертации.[195]
Это письмо я получила в бандероли вместе с официальной аннотацией, датированной 29.I. 1955 г. На чистом листе этой аннотации было написано письмецо без даты:
«Милая Эмма
Евгений Владимирович мой искренний друг. Он может Вам и маме рассказать обо мне все как есть.
Целую Вас и маму.»
Далее были написаны Левой два адреса, очевидно, для Евгения Владимировича (его фамилия осталась неизвестной), чтобы он мог найти Анну Андреевну и меня лично. Но «не по своей вине», как он сам пишет, он не смог к нам зайти. Вместо этого он прислал почтовую бандероль с 1) аннотацией, 2) данным письмом, написанным 26 марта 56-го г. и 3) собственным письмом, цитированным мною выше в статье. Его письмо пришло в Москву 24.IV.58 г., а ушло из Нового Села Тернопольской области 13.IV.56.
Аннотация должна была быть мною передана туда же, то есть тем же ученым, которым я передала присланную почтовой посылкой «налево» в октябре 1955 г. основную рукопись.
Отсутствие конца письма 26 марта 1956 г., возможно, объясняется тем, что Лев Николаевич, вернувшийся в мае 1956 г. из лагеря, забрал его у меня.
<3 апреля 1956 г>
Дорогая Эмма
В ознаменование того, что очередной припадок пессимизма у меня прошел, я решил толково ответить на Ваше письмо. Наш диалог воспроизводит разговор в «палате № 6». Нот, настоящего у меня нет. Любая радость извне не изменяет течения моего существования; любой успех в науке не улучшает моей жизни. В этом основное отличие. Если я в Городе или в Москве прочту хороший доклад — мне либо повысят зарплату, либо напечатают и заплатят гонорар, либо предложат приватную работу и т. д. А здесь ровным счетом ничего. Все мои труды вложены в будущее, и в моем настоящем вызывают лишь зависть окружающих и, как результат оной, ухудшение моего положения. Сейчас я уже не продолжаю занятий — стало невозможно. Впрочем, это не беда, ибо должен же быть, наконец, результат, а он все определит и прояснит.
Теперь второе: опустошенности душевной у меня нет, но есть отсталость от возраста. Здесь время стоит и душа в анабиозе, а тело стареет, и вот в чем дисгармония. Психологический возраст мой отстал от физического лет на 10. Ну что тут хорошего? Это не лучше опустошенности обывателя, хотя и не то.
Мечты о будущем, вообще, действуют вроде валерианки, но я и этого лишен, ибо жизнь изменилась до неузнаваемости, мое поколение уже отживает, а мне предстоит лишь начинать жизнь.
Все личные отношения, которые у меня были, порваны косой Хроноса. Это я чувствую отчетливо. Поэтому я просто не знаю, о чем мечтать. Поэтому я принял следующую установку на будущее: доживать, по силе возможности охраняя свой покой и одиночество. Это не очень весело, но как будто лучшая из возможностей. Во всяком случае советская наука от этого выиграет.
Телеграмма, посланная в среду, достигнет меня в пятницу. Жду не только я, но и вся почтовая контора, ибо всем сие интересно. Пока я принимаю сочувствия окружающих и изучаю Сымацяня.[196]
Целую Ваши ручки и Вас — Leon
<8 апреля 1956 г>
Милая Эмма
большое Вам спасибо за разбор Татьяниной психологии.[197] Кажется — это так и есть. И за ясность, хотя она не полна. Неясно одно: это последнее заседание — заседание Прок-ры перед подачей в Верх. Суд или заседание оного для вынесения определения?[198] Разница тут не принципиальная, а в отношении срока, ибо в первом случае еще месяцы сидки.
