Ну все! Я заканчиваю свое письмо, исполненное жалости к себе, почти такое же длинное, как Библия, хотя и не так хорошо написанное. Все кончено, но, моя дорогая, помни, что восхищение, любовь, уважение и доверие — очень хрупкие вещи, и стоит сделать лишь один неверный шаг, как они исчезнут, улетят, как дым. Поэтому на прощание хочу привести тебе одну цитату из Ницше: «Браки бывают несчастливыми не из-за отсутствия любви, а из-за того, что в них нет дружбы».
Ты всегда будешь моей любовью и верным другом. Если это действительно так и будет, я не буду более ничего желать в этой жизни, потому что у меня будет все. Я скучаю по тебе.
С любовью,
Джерри».
В конце концов после всех расставаний и разлук, после серьезных ссор и непонимания, эти двое предстали друг перед другом совершенно незащищенными и открытыми. Ли, пытаясь отстаивать свое право на личную независимость, твердо заявила, что любит и уважает Джеральда. Джеральд, смирив свое эго и укротив свою мужскую гордость, решительно сказал о своем восхищении, уважении и любви к Ли. Роман закончился, начался брак. Прелюдия осталась в прошлом. Приближался финал.
Глава 26. Любовная история: Финал 1978–1979
Джеральду было нелегко вернуться к одинокой жизни в поместье Огр. В течение дня он был по горло занят проблемами зоопарка и Фонда, но, когда его коллеги и работники зоопарка расходились по домам и на его детище, в котором из людей оставался лишь он один, опускалась весенняя ночь, он снова мысленно возвращался к единственной женщине, занимавшей в тот момент его мысли, — к далекой невесте, оставшейся на американском Юге. Единственным спасением от одиночества были письма и телефонные звонки. Количество написанных Джеральдом писем удвоилось, а потом удвоилось еще раз. Он не прекращал писать ей до тех пор, пока она не стала его женой. После этого Джеральд больше не писал ей, потому что она никогда не оставляла его даже на минуту.
А тем временем в Дареме, Северная Каролина, Ли предприняла решительные шаги. Она окончательно разорвала свои отношения с бывшим возлюбленным.
Прошлым летом Джеральду наконец-то удалось убедить Ларри продать ему ферму, которую они так долго арендовали. Ферма стояла пустой на протяжении последних трех лет. Джеральд перевез туда свои вещи и вступил в права собственности, хотя сделка все еще не была оформлена юридически. В апреле 1978 года Джеральд отправился в Лангедок со своим личным помощником, Джоном Хартли, чтобы закончить очередную книгу — сборник веселых историй под названием «Пикник и прочие безобразия».
Ферма называлась «Мазе», но чаще ее называли просто Мас. Это был каменный деревенский дом, покрытый белой штукатуркой, укрывшийся между лесистых холмов. Вокруг дома свободно росли дикие травы — шалфей, тимьян и дикая лаванда. Проселочная дорога приводила к каменной лестнице, которая заканчивалась на открытой террасе. Слева стоял скромный домик. Несколько лет спустя Джеральд перепланировал дом, но до этого он состоял из маленькой, с низкими потолками гостиной с камином. Слева находилась спальня, а справа крохотная столовая, откуда можно было попасть на удобную кухню. В задней стороне дома было еще три маленькие комнатки. Именно здесь Ларри написал лучшие страницы «Александрийского квартета». Здесь Джеральд и Джеки провели несколько замечательных лет, когда Джеральд работал над своими книгами и телевизионными сценариями, не отвлекаясь на повседневные заботы, связанные с зоопарком.
Джеральд очень любил это место. Ему, как и Ларри, жизнь в Лангедоке напоминала детство, проведенное на Корфу. Ларри вообще считал Лангедок Аттикой. Южная Франция имела два существенных преимущества — сюда было гораздо легче добраться, а местная кухня была еще лучше, чем греческая. Джеки никогда не любила эту ферму, к тому же они с Ларри были не стишком близки. Но Джеральд надеялся, что Ли не только полюбит этот дом, но сумеет здесь полюбить и его. Он писал ей:
«Мой бедный маленький домик пришел в полное запустение. Те, кто поселился в нем после меня, совершенно о нем не заботились. Сейчас он напоминает мне бедного сироту, которого никто не любит. Мы с Джоном и Арлетт (приходящая экономка, живущая в соседней деревушке) принялись за работу. С помощью полироли, щеток и швабр отмыли все до зеркального блеска. Сейчас в камине потрескивают сосновые поленья. Огонь отбрасывает теплые отблески на наши щеки и заставляет радостно загораться глаза. Как я тебе уже говорил, дому нужен, фигурально выражаясь, новый наряд. Я перекрасил нашу ванную и спальню, маленькую гостиную, кладовку и кухню. Потом я переделал винный погреб. Теперь у нас есть замечательное место, чтобы посидеть (летом мы и жили, и обедали именно там). Осталось его только перекрасить и устроить в нем бассейн. Слово «бассейн» звучит очень сильно, но здесь действительно есть бассейн, достаточно большой, чтобы нырнуть, сделать несколько гребков и охладиться от палящего солнца.
Сегодня я первый день на диете. Уже двенадцать часов, а я всего лишь выпил стакан апельсинового сока и две чашки кофе. Как я хочу быть стройным!
Теперь я с тобой прощаюсь. Я люблю тебя, я хочу тебя, я скучаю без тебя. Ты мне нужна. Единственная радость, которую я нахожу в пребывании здесь, в том, что я делаю все это для тебя.
Береги себя,
Дж.».
В Ниме, ближайшем к ферме городке, Джеральд заказал мебель и другие домашние принадлежности, в том числе и огромную двуспальную кровать. Он подробно описывал все свои действия Ли, приложив даже буклет мебельной фирмы.
«Пустой Мазе, Холодная улица, Надежда, округ Любви 27 апреля 1978
Дорогая Макджордж,
спешно отправляю тебе цветные фотографии того, чем можно заниматься на нашей новой кровати. Бог мой! Разум мутится. Пожалуйста, внимательно прочитай инструкции. Не хочу, чтобы в последний момент ты выглядела невеждой. Если кровать в течение года развалится (так мне без тени улыбки заявили в магазине), мы можем получить новую.
Я очень одинок и мечтаю только о том, чтобы ты и эта чертова кровать побыстрее прибыли сюда, чтобы ты лежала на ней, а я мог войти в комнату, скользнуть под одеяло и…
Я люблю тебя (и в постели и вне ее).
Дж.».
Брачное ложе было заказано и оплачено. Теперь Джеральд начал думать о свадьбе. Он уже познакомился с родителями Ли, Хэлом и Харриет Макджордж, и получил письмо от ее матери, в котором она приглашала его в Мемфис. Время отъезда приближалось. Джеральд очень надеялся на то, что будущий пятидесятитрехлетний зять понравится родителям Ли. Он собирался прибыть в Штаты в середине мая. Ли одобрила его планы. В конце апреля она писала Джеральду из Университета Дьюка:
