Из наших источников довольно четко следует, что царь Петр тоже не питал иллюзий по отношению к переговорам со шведами на данном этапе и использовал Аланскую конференцию в качестве средства для оказания нужного давления на ненадежных союзников, на Австрию и на морские державы (о чем ни Я. Брюс, ни А. И. Остерман, естественно, представления не имели). Как бы то ни было, но и царь, и король в какой-то мере, вероятно, считали, что свою роль Аландская конференция выполнила.
Все здесь описанное — лишь поверхность айсберга и малая часть того, чем на самом деле занимался барон Гёртц. Историки подозревают, что его интересы простирались далеко за пределы Европы. Достаточно упомянуть хотя бы его связи с мадагаскарскими пиратами, в мае 1714 года вступившими сначала в контакт с генерал-губернатором области Бремен-Верден Моритцем Веллингком и попросившими политическое убежище в Швеции. Если король Карл возьмет их под свое покровительство, то пираты обещали внести в пустую шведскую казну полмиллиона фунтов стерлингов. М. Веллингк сразу почуял выгоду и переадресовал пиратов в Гётеборг, где они были встречены бароном Гёртцем, а в июне того же года заключили с ним договор. Кроме вышеупомянутой суммы пираты согласились передать шведам не менее 20 своих кораблей, а также помочь посадить на английский трон Якова Стюарта и организовать шведскую колонию на острове Святой Марии (к востоку от Мадагаскара). Гёртц убедил Карла в целесообразности союза с пиратами и для завершения переговоров отправил к ним двух своих представителей — шведов Крамстрёма и Мендаля. Почему этот договор не стал претворяться в жизнь, неизвестно. Барон не оставил после себя архивов, потому что все дела предпочитал обговаривать устно, в том числе и с королем, а если по ходу и возникали какие-то документы, то он принимал меры к их уничтожению. Все тайны дипломатии Гёртца ушли вместе с ним.
Излишне говорить, что в Швеции барона Гёртца никто не любил, включая сестру короля Ульрику Элеонору и особенно ее супруга принца Фридриха Гессенского[253]. Простое население ненавидело барона за чрезмерные налоговые тяготы, на которые тот был очень изобретателен, буржуазия и дворянство — за то, что он иностранец.
Как уже было сказано выше, в Швеции постепенно становились на нога экономика и финансы, что давало возможность воссоздавать в первую очередь армию короля — она к этому времени достигла внушительной цифры в 60 тысяч солдат. Собирали рекрутов тщательно и со старанием, чтобы не пропустить ни одного дезертира, ни единого забросившего учебу студентика или бродяги. Не гнушались никаким пригодным для солдатской службы материалом.
Вернувшись из норвежского похода, Карл XII определил свою штаб-квартиру в Лунде. Поселиться в шумной столице «блудный король» не захотел: выслушивать фальшивые изъявления бурной радости по поводу своего возвращения было бы свыше его сил. Гораздо больше отрицательных эмоций вызывала у него необходимость окунаться в придворную жизнь: еще в Бендерах он понял, что ни одного стоящего человека ни при дворе, ни в столице вообще не осталось. Большинство старых товарищей он потерял на своем длинном пути, а те, что жили в Стокгольме, уже не были его единомышленниками. Он видел, что страна стала другой: давно исчезла эйфория по поводу его громких побед, мужское население было почти все выбито в ходе войны, государственная казна опустела, прибалтийские провинции потеряны. Сознавать это было трудно, почти невозможно. Что он может сказать своим подданным, которые устали от войны? Что он не сломлен и намерен продолжать борьбу со своими врагами во что бы то ни стало? Нет, уж лучше он будет держаться подальше от всей этой суеты и постарается добиться своего через новых помощников.
В штате лундского двора Карла XII появился шут — карлик Андерс Люксембург, его в 1717 году привез с собой повышенный до звания фельдмаршала К. Г. Мёрнер, Король Швеции был дитя своего времени и обращался с Люксембургом так же, как, например, со своими шутами обходился русский царь. Участь придворных шутов была везде одинакова — злые шутки, издевательства, унижение. А. Люксембург по специальности был фокусником, но кроме того играл на скрипке и пел итальянские и французские песни, которые нравились королю. Однажды Карл в шутку, чтобы развеселить придворных, своим конем сбил Люксембурга с пони, возместив ему физический и моральный урон двумя золотыми дукатами. Другой раз король задумал женить Люксембурга на горбатой дочке члена стрёмстадского магистрата — естественно, без согласия самих врачующихся. А. Люксембург бросился к королю в ноги, умоляя отменить свадьбу, но король сказал, что этого сделать невозможно, потому что уже позвали священника. Только после долгих просьб и пролитых слез карлику удалось отговорить Карла от дурной затеи. Этот инцидент не повлиял на взаимоотношения короля с шутом, и Люксембург сопровождал потом своего господина во втором норвежском походе.
Б. Лильегрен приводит в своей книге интересный эпизод, связанный с тем, как Карл вершил в Лунде правосудие. В Мальмё за уклонение от налогов был посажен купец Франтц Суэлль. Его красавица жена ездила в Лунд, чтобы ходатайствовать о королевском помиловании супруга, но пробиться к королю ей не удалось. Зато она уговорила коменданта тюрьмы отпустить в Лунд в сопровождении стражника самого супруга. Ф. Суэлль добрался до королевской резиденции и вместе со стражником уселся в приемной. Ожидание было долгим, и он заснул с прошением о помиловании в руках. Появился король, спросил, что за дело у этого господина, взял из рук уснувшего прошение, прочитал его, написал на нем какую-то резолюцию, бросил ее к ногам Суэлля и, попросив ничего не говорить ходатаю, ушел. Когда Суэлль проснулся, то услышал, что король принять его не желает. Не заглянув в свое прошение, удрученный Суэлль двинулся в обратном направлении в Мальмё. Его встретил комендант тюрьмы и попросил показать ему бумагу. Суэлль молча протянул ее коменданту, и тот прочел: «Удовлетворить. Каролус».
В Лунде Карл XII развил бурную деятельность. Завтрак в три часа (!), потом работа в канцелярии с Фейфом (3.00 — 7.00), встречи, смотры воинских частей (7.00 — 14.00), плотный обед, после обеда длительные прогулки верхом и... административная работа, канцелярия, ужин, снова рабочие беседы с Фейфом, самым расторопным и исполнительным помощником короля в этот период (сохранилось письмо Фейфа от ноября 1716 года, в котором он жалуется на бешеный ритм работы и длинный рабочий день).
В мае 1717 года Карл упал с лошади и сломал ногу, но скоро снова поправился.
В лундский период (он прожил в этом городе два года) в нем неожиданно стала проявляться административная жилка.
