Можно ходить по лезвию бритвы
В Москве Ромашкина ждала приятная новость. Генерал Захаров не забыл свои слова: «продолжение будет», имея в виду поощрение, которым он намеревался отметить Ромашкина за выполнение спецзадания.
— Засиделся ты в Москве, поедешь в Англию. Ты же готовился на это направление, — сказал Матвей Васильевич. — Я спросил кадровиков, почему они тебя после окончания школы не отправили за рубеж, а назначили в войсковую разведку? Оказывается, эти перестраховщики помнят твои старые грехи. В твоем личном деле есть крамольная запись — судился за антисоветскую агитацию. Хотя судимость снята, ты давно член партии, у кадровиков свои законы! Я их отругал —говорю, человек всю войну по немецким тылам ходил, после войны несколько раз со спецзаданиями за рубеж посылался, — какие вам ещё нужны доказательства преданности Родине? В общем, приказал тебя послать в Лондон. Я знаю, тебе хочется поработать за рубежом. Четыре года готовился к этому. И пока молодой, есть силы — надо поработать. Поедешь под крышей дипломата, чем заниматься — получишь указания от военного атташе генерала Караганова Валерия Сергеевича.
Сборы были недолгими, все пожитки — небольшой чемодан. Военную форму оставил до возвращения в шкафу у Зои Афанасьевны. Ордена, документы, партбилет сдал в спецотдел ГРУ.
И вот он, Лондон — знакомый и незнакомый. Хоть и побывал Ромашкин здесь прежде, видел этот старинный шумный город только из автомобиля. Знал по карте улицы, площади и многие уникальные здания, потому что изучал план города в разведшколе, но карта — плоское, схематичное отражение.
Генерал Караганов побеседовал с Ромашкиным, подробно расспросил о прежней службе и, завершая беседу, сказал:
— Надо вам хорошо изучить город. Лучше поездить не на машине, а на автобусах, в метро. Вы должны свободно ориентироваться, потому что, если заметите слежку, придется отсекать хвосты. Вот и походите, прикидывайте, где это надежнее осуществить.
Василию выделили двухкомнатную квартиру в жилом городке советского посольства. Квартира была обставлена необходимой мебелью. Официально его должность называлась «второй секретарь посольства», он должен был заниматься рутинной бумажной работой и занимался ею, потому что работники посольства не должны знать о том, что он разведчик. Конечно, сослуживцы догадывались, «кто есть кто», хотя бы по тому, что посол не загружал Ромашкина бумажными делами.
Первые дни, отправляясь на прогулки, Ромашкин ощущал внутреннее напряжение, ему казалось, что за ним следят. Но, проверив, он убеждался: беспокойство напрасное. Да если даже интересовалась английская контрразведка, то поведение новичка выглядело естественно — ходил он по музеям, знакомился с историческими местами нового для него города.
Вроде бы гулял, ничего не делал, а к вечеру валила усталость, давали знать не только ноги, но и постоянное напряжение, в котором находился весь день.
Генерал Караганов — черноволосый, чернобровый — и костюмы любил черного цвета, и даже рубашки без галстука носил черные. На приемы в посольства дружественных стран, которых было очень много, по случаю различных национальных праздников Валерий Сергеевич ходил как все, в темном или светлом костюме, накрахмаленной сорочке и при галстуке, а дома, в посольстве, почему-то ходил как черный ворон, чем увеличивал свою загадочность, а женщины его просто побаивались.
Через некоторое время атташе дал первое поручение:
— Продолжай изучать город и подбирай места для «дубков».
«Дубком», или «почтовым ящиком», называется тайное место, через которое агент передает информацию или получает указания от резидента, не общаясь с ним. Пришел, когда ему удобно, незаметно заложил в тайник бумаги или пленку и ушел. Затем в своем жилье или офисе подает сигнал о том, что материал заложен. Сигнал резидент увидит, проезжая мимо: это может быть цветок на подоконнике, раздвинутые или, наоборот, закрытые шторы. Сообщить можно по телефону: позвонить из автомата, спросить мистера Брауна и затем извиниться, что ошибся. Резидент по фамилии (на каждый «дубок» своя фамилия) определит, куда надо ехать за информацией. Такая форма общения без личных встреч очень удобна в борьбе с контрразведкой. Недостаток связи через «почтовый» ящик в том, что нелегко найти тайное место с удобными подходами, и чтобы в него случайно не заглянул кто-то из посторонних.
Ромашкин изучал в разведшколе теорию создания «дубка», но когда дело коснулось конкретного подбора таких мест, оказалось не так просто их подобрать.
Один «дубок» он предложил сделать в общественном туалете на Кенсингтон-стрит: в одной из кабин была батарея парового отопления с декоративной решеткой. Решетка легко снималась и можно было под батарею положить сверток или пакет. Войти в кабину по нужде в любое время мог и агент, и резидент.
Другой «почтовый ящик» Василий предложил в библиотеке на площади Ватерлоо, в ящике-каталоге (на определенную букву) можно положить небольшой пакет после последней карточки. Но вынимать его резидент должен по-быстрому, сразу после получения сигнала о закладке, потому что кто-то может обнаружить послание, даже если оно заложено на букву "Z", которой мало кто пользуется. Этот «дубок» удобен подходами, сюда, не вызывая подозрения, могут приходить в любое время агент и резидент.
Через два месяца Ромашкин не только подбирал тайники, но вынимал из них информацию. И не всегда из своих «дубков», но и из тех, которые были подобраны раньше.
Опять Василий исполнял свою часть в разведывательных операциях — он не видел агентов, вообще не знал, кто они, не было ему известно и содержание сведений, которые давали агенты.
Иногда ему поручали передать деньги или получить какую-то объемистую посылку, которую невозможно передать через «дубок». Такие встречи у Ромашкина были очень редкими, разведчики и резидент предпочитали встречаться со своими агентами лично.
В общем, работа в зарубежной разведке оказалась без всякой романтики: постоянная настороженность, кружение по городу, не ведая, есть хвосты или нет. Затворническая жизнь в посольстве: все выходы в город только по служебным надобностям, для посещения театра, музея или магазинов за покупками надо получить разрешение. Начальство должно знать каждую минуту, где ты находишься, днем и ночью.
Такая жизнь без происшествий, с одной стороны, считается нормальной и желательной, но с другой—выматывает, выхолащивает разведчика, превращает его в мыслящий компьютер с атрофированными чисто человеческими чувствами.
Ромашкин проработал несколько лет. За эти годы он не завербовал ни одного агента. И вообще, Василий убедился — вербовка только в детективных книжках проходит легко и быстро, а в жизни очень непросто найти необходимого человека, обладающего ценной информацией, сблизиться с ним, обратить в свою веру или на чем-то скомпрометировать, заставить работать на себя с риском для жизни, такое удается очень редко и очень немногим разведчикам.
