Несмотря на ежедневные бюллетени правительства Венесуэлы, пропагандистская кампания по поводу «недееспособности» президента Чавеса раскручивалась в глобальном масштабе. Был распространён фальшивый видеосюжет с «Чавесом на операционном столе». Трудно поверить, что публикация этой фальшивки была импровизацией. Итальянский журналист Томмассо Дебенедетти наткнулся в YouTube на видеосъемку хирургической операции, сделанной в 2008 году человеку, похожему на Чавеса. Журналист изготовил фотографии и предложил приобрести их за несколько тысяч евро некоторым европейским газетам. Клюнула редакция испанской газеты «Эль Пайс», которая давно ведёт информационную войну против «режима Чавеса». Подстёгиваемая этой фальшивкой, оппозиция потребовала поездки в Гавану «заслуживающих доверия лиц, включая депутатов и врачей». Мотивировалась эта поездка тем, что президент, «если он жив», «фактически интернирован» на острове и находится «под контролем кубинцев, которые управляют Венесуэлой через своих агентов — Николаса Мадуро и Дьосдадо Кабельо».
Председатель Национальной ассамблеи Дьосдадо Кабельо так сказал об официальном подходе к освещению болезни Чавеса: «Мы уверены, что наилучший способ информировать народ, не вызывая у него беспокойства, — говорить правду. Оппозиция хотела бы услышать только одно: с президентом произошло несчастье. Поэтому всё, что бы мы ни говорили, они подвергают сомнению. У них большой опыт в сочинении лживых версий. Они пытаются деморализовать народ и чавистов».
Чавес не хотел, чтобы публиковались его фотографии в пижаме на больничной койке. Однако враждебная кампания становилась всё более грязной и разнузданной: «У президента ещё 30 декабря была зафиксирована смерть головного мозга, его отключили от аппарата искусственного дыхания, он находится в вегетативном состоянии». Эти выдумки распространялись в социальных сетях, воспроизводились в СМИ. По этой причине Национальное информационное агентство Венесуэлы 15 февраля опубликовало фотографию Чавеса и его дочерей, сделанную в кубинском госпитале. Чавес полулежит, еле заметно улыбаясь, и в руках у него свежий номер газеты «Гран- ма» как подтверждение, что фото не сфальсифицировано. На сегодняшний день это последняя прижизненная фотография президента с его прощальной, чуть отрешённой улыбкой.
Через несколько дней после этой фотосъёмки Чавес был перевезён из Гаваны в Каракас. Распоряжение о возвращении на родину отдал 16 февраля сам Чавес. Чтобы избежать столпотворения, переезд был проведён в обстановке полной секретности, средства массовой информации не оповещались. Чавес был помещён в специально оборудованное крыло военного госпиталя имени доктора Карлоса Арвело. Уже через день неподалёку от главного входа в госпиталь была построена деревянная часовенка, чтобы люди могли помолиться за здоровье Чавеса. Из коротких сводок о состоянии президента можно было сделать вывод, что клиническая картина остаётся неблагоприятной: он страдает от дыхательной недостаточности. Из-за перенесённой интубации трахеи Чавес не мог говорить, только по шевелению его губ помощники-адъютанты догадывались, о чём пытается сказать президент. Для общения с врачами, близкими родственниками и Николасом Мадуро Чавес использовал специальный планшет для переписки.
Больше всего Чавес переживал из-за того, что приближающаяся трагическая развязка не позволит ему завершить начатые реформы. «Что вы будете делать без меня, Николас? — настойчиво спрашивал он. — Справитесь ли?» Обеспокоенность за судьбы революции и страны прозвучала в последних словах президента, которые были обращены к начальнику службы безопасности Аделино Орнелье: «Пожалуйста, не дайте мне умереть». Это не было страхом смерти. После перенесённых мучений Чавес был готов к такому исходу. Его терзал один и тот же безответный вопрос: «Справитесь ли вы без меня?» Президент умер 5 марта в 16.25. Смерть была спровоцирована резким перепадом атмосферного давления над Каракасом: в страшную мартовскую жару откуда-то прорвался холодный ветер и на город опустился туман. Ослабленный организм Чавеса не выдержал. Позднее Мадуро расскажет, что в этот день, как обычно, приехал в военный госпиталь с «красной папкой» для доклада. От врачей узнал, что Чавес вскоре будет готов к встрече. И вот — странная суета на этаже, непривычно громкие тревожные голоса и — внезапное, кажущееся невероятным известие: у Чавеса был обширный инфаркт, его больше нет в живых.
Вице-президент Мадуро, не скрывая переживаний, в телевизионном обращении сообщил соотечественникам о смерти президента и просил их достойно, с миром проводить его в последний путь. Он призвал венесуэльцев сохранять спокойствие: «В этот скорбный час национальное единство как никогда необходимо стране». Основания для тревоги были: радикальная оппозиция могла спровоцировать беспорядки, празднуя «смерть тирана». Правительство Венесуэлы объявило семидневный траур (позже он был продлён на три дня). Армия и национальная полиция получили приказ об обеспечении порядка в усиленном режиме на всей территории страны. Занятия в школах отменили. Была запрещена продажа алкоголя.
До поздней ночи Николас Мадуро, Дьосдадо Кабельо, Хорхе Арреаса и другие члены правительства обсуждали хронограмму действий и меры по увековечению памяти Чавеса. Было принято решение об объявлении мемориальной зоной того крыла Мирафлореса, где трудился президент. Кабинет Чавеса будет сохранён таким, каким он был при его жизни. Обсудили предложения боливарианских организаций и членов PSUVо захоронении президента в Национальном пантеоне. Решение далось нелегко, но было единодушным: по существующему закону осуществить это предложение будет возможно не ранее чем через 30 лет. Когда пройдёт время, когда спадёт острота нынешних политических и других сопутствующих конфликтов, только тогда венесуэльцы смогут объективно решить — достоин ли Уго Чавес упокоения в Пантеоне, рядом с Симоном Боливаром...
Декрет о размещении саркофага с телом президента в Музее революции приняли единогласно. Это здание, бывшая казарма JTa Монтанья, превращённая в Музей, было выбрано потому, что там располагался командный пункт, из которого Чавес руководил неудавшимся военным переворотом 4 февраля 1992 года. Знаковый символ революции — достойное место для захоронения её руководителя. Эскиз саркофага и наброски плана его размещения в центральном зале Музея революции были подготовлены в предельно сжатые сроки венесуэльским архитектором Фруто Вивасом, коммунистом, другом Оскара Нимейера, и одобрены правительством и родственниками Чавеса. К работе в музее строители приступили незамедлительно.
