Е.С. Если мужчина бежит от армии как от чего-то страшного, девять из десяти юношей рвут свои повестки. Если они не хотят нести за нас ответственность, не хотят защищать нас, то и девушки также бегут от исполнения своего долга. Если в обществе нет настоящих мужчин, то от кого нам рожать? От козлов? Не хотим… Мужчины перестали быть мужчинами, наверное, и женщины также не желают выполнять свою женскую обязанность. Для кого? Мы – женщины все-таки слабые существа, сначала дайте нам почувствовать вашу силу, вашу уверенность в жизни. Потом и мы вам нарожаем столько, сколько сможем. Мужчина бежит от армии, мужчина бросает женщину, мужчина не желает ни жить, ни работать, в этих условиях женщина ни в чем не уверена, и она отказывается рожать. Дело не в нищете, не в благоустроенности, дело в длительном отсутствии мужественности в самом мужчине. Я пишу о закрытых детских садах. Женщина не видит, кто бы мог её поддержать, и она не хочет иметь в этом разоренном хаотичном криминальном мире своих будущих детей. Она не рожает, потому что боится за их будущую жестокую судьбу. Абортарии – это тоже памятники нашей перестройке. Такой вопрос сегодня возникает перед каждой женщиной. Рожающие женщины – это герои наших дней. Вот кого надо воспевать, а не банкиров и чиновников. К тому же и пресса наша тоже делает все, чтобы женщины не рожали. Пресса, особенно столичная – это нечто давно уже сатанинское. Взорвите все телестанции и Россия быстрее успокоится. Наведет у себя порядок. Начнет рожать детей. А мужчины опомнятся и будут работать.
Женщина в России давно уже живет своей отдельной особой жизнью, и она сама решает все жизненно важные вопросы. Посмотрите, кто налаживает малый бизнес, кто ездит челноками, кто до сих пор работает на производстве? Вот о них я пишу и буду писать. От их имени. Ибо и я такая же. Наша задача – вернуть гармонию в общество. А значит – вернуть и силу слова. Без слова человек ничего о себе сказать не сможет.
Там, где валяются мужчины
Когда чаша терпения переполнилась, на бумагу пролилось следующее:
Рожайте, женщины, от русских
Парней, пока они «в седле»,
Пока под ними мост не рухнул
На покачнувшейся земле,
Пока они горды, не пьяны,
Не выселены за дебош,
Пока их речи не обманны,
И каждый чем-нибудь хорош…
Душа, из недр которой исторгся этот крик, вроде бы не склонна ни к иронии, ни к гротеску, ни даже к чрезмерной открытости; о любовных муках здесь говорится глухо и намеками: любовь не удалась… любовь ушла… любви не будет… был любимый – отняли… И уж на краю терпения: «Где мамы – мадонны, там папы – подонки…»
От конкретного «подонка» не так просто перейти к общей оценке ситуации: к тому, что «в мире черным-черно», – это ж через сколько реальных пьяных тел надо переступить – ни в один тёмный подъезд не войдешь – валяются. А упёрта душа в эти груды, потому что так же бездыханно и невменяемо лежит Родина… нет, горше, страшнее: «всё то, что Родиной звалось». Всё это рассыпалось, расшатано врагами, всё вокруг чужое, Русью не пахнет, дочь – финка, хотя и плачет по-русски, родня разбросана от Сингапура до Парижа; денег нет, доли нет… ну, а раз так, тогда и детей не надо.
«Не надо на Руси детей! Не надо!»
Край отчаяния.
«За грех какой её Господь оставил?» – спрошено про родную землю, и это, конечно, главный вопрос, сокрытый за любовными терзаниями. Ибо пока бесстыжие «актеры», с которых «сняты маски», состязаются в том, кто больше солжет «с экрана» и «больше выльет грязи на народ», – сам народ, в составе которого несомненно числит себя данная поэтическая душа, тоже ведь пытается разобраться в своей судьбе.
«В своей судьбе запутался народ»…
Интересно. Так, может, вовсе и не в том причина, что мужики врут с экрана или валяются по подъездам… Впрочем, через этих мы переступили, а от тех в гневе отвергнулись, – а грех-то заложен в самом истоке этих горьких rendez-vous?
И не побежит однокурсник вдогонку
На бой за любовь и за дуру-девчонку,
А впрочем, не дуру, а умную даже,
Которая знает, что всё – на продажу.
Позвольте. Он, дурак, не побежит, ладно. Но ведь и она, умная, смирилась с тем, что её должны купить! Что её берут «на рынок, на экспорт для жёлтых и черных»! И она на это «шоу», на этот «пир» – согласна!
Или ждет: «Но, может, найдется тот», кто «вернет мне – дом, Родину, солнце»…
Говорят, по русской традиции женщина и должна стоять вот так, молча, и ждать своей участи кротко и пригорюнившись.
Некрасов, правда, описывал и другие варианты.
Ну, тогда не удивляйся и жди, как «судьба выберет за тебя твои дни», как мужики выпадут из седел в вытрезвители, и как Родина рассыплется в прах.
Бабье сердце – последний наш бастион, и если уж там капитуляция, то конец света близок.
Да что-то не верится.
Костерит она в подъезде за милую душу, но – стихами. А на финише этого семиэтажного марафона (я имею ввиду, конечно, лестницу) выдыхает следующие строки:
Там, где валяются мужчины,
У женщин
Должны отрасти крылья.
Свидетельствует Елена Сойни. Сборник стихов «И найдется ветвь». Петрозаводск.
Двадцать седьмая глава. Игорь Тальков
Тальков Игорь Владимирович родился 4 ноября 1956 года в деревне Грецовка Тульской области, убит при загадочных обстоятельствах 6 октября 1991 года в Ленинграде. Мать и отец встретились в лагере, там же родился и его старший брат Владимир. После освобождения переехали на окраину Щёкино в деревню Грецовка. Домик, где и родился Игорек стоит до сих пор. В 1966–1971 годах учился в Щёкино в музыкальной школе по классу баяна. В 1970 году закончил музыкальную школу. Стихи начал писать с детства. И несмотря на все родительские лишения, на их лагерные годы, в юности Тальков был настроен по-коммунистически, свято верил в ленинский идеал. Даже писал в стиле Маяковского:
Тронутый словами Ильича.
Я поклялся впредь ценить минуты.
И почувствовал, как плача и ворча,
Погибает лень во мне со злобой лютой.
Тогда же, в 1973 году, появилась первая политическая песня Игоря Талькова «Ночь над Чили». Он был душой с Альенде и его товарищами. Готов был ехать им помогать.
Болезненный процесс смены идеалов происходил уже после службы в армии.
Поступал в театральное училище, но не попал и был отправлен служить в 1977 году под Москву в Нахабино. В армии создал свой музыкальный ансамбль.
После демобилизации учился сначала в Московском пединституте, затем в Ленинградском институте культуры. Заодно работал с самыми разными музыкальными ансамблями. В 1982 году И. Кобзон пригласил Талькова во второй тур Всесоюзного конкурса молодых исполнителей в Сочи, но его «срезали», так он познавал жестокие условия шоу-бизнеса. Работал в Ленинграде с Людмилой Сенчиной, с Давидом Тухмановым. В 1987 году популярность принесла песня «Чистые пруды». С началом перестройки от лирических песен перешёл к жесткой песенной публицистике. Написал песни «Родина моя», «Россия», «Господа-демократы» и так далее, развивая национально-православное направление в песенной поэзии… В кино сыграл роль князя Серебряного. Погиб уже в годы развивающейся сверхпопулярности…
