Чтобы вести рассказ в духе нашего Убежища, надо хоть раз написать о том, как нас снабжают продуктами. (Да будет тебе известно, что наше верхнее отделение – настоящие чревоугодники!)
Хлеб нам поставляет очень славный булочник, знакомый Клеймана. Конечно, мы получаем меньше, чем дома, но достаточно. Продовольственные карточки нам тоже покупают на черном рынке. Цены на них растут непрерывно, то, что стоило 27 гульденов, стоит теперь уже 33. И это всего лишь за клочок бумажки, на котором что-то напечатано!
Чтобы в доме был непортящийся запас, кроме наших ста консервных банок, мы купили 270 фунтов бобовых. Это рассчитано не только на нас, но и на контору. Мешки с бобами висели на крючках в нашем коридорчике с внутренней стороны подвижного шкафа. От тяжести на мешках кое-где разошлись швы. Поэтому мы решили перенести зимний запас на чердак и доверили Петеру перетащить мешки. Пять из шести мешков уже благополучно очутились наверху, и Петер взялся было за шестой, как вдруг нижний шов распоролся и ливень, нет, град бобов обрушился на лестницу. В мешке было примерно 50 фунтов, так что грохот был, как на Страшном суде. Внизу, наверно, подумали, что старый дом со всем его содержимым валится им на голову. Петер сперва перепугался, но тут же стал оглушительно хохотать, когда увидел меня, стоящую на нижней ступеньке, словно островок среди бобовых волн, это коричневое добро окружило меня по щиколотку. Мы сразу принялись собирать бобы, но они такие скользкие и мелкие, что забиваются во все возможные и невозможные уголки и дырочки. Теперь каждый раз, когда кто-нибудь поднимается по лестнице, он непременно наклоняется, чтобы сдать мефрау Ван Даан горсть бобов.
Чуть не забыла сообщить, что папа выздоровел.
Твоя Анна
Р.S. Только что было сообщение по радио, что Алжир взят. Марокко, Касабланка и Оран уже несколько дней в руках англичан. Дело только за Тунисом.
ВТОРНИК, 10 НОЯБРЯ 1942 г.
Милая Китти!
Великолепная новость, мы хотим принять восьмого в наше Убежище!
Да, так и есть, мы всегда считали, что тут вполне найдутся место и еда для восьмого. Мы только боялись, как бы не обременить еще больше Кюглера и Клеймана. Но так как ужасные вопиющие новости извне в отношении евреев становились все ужаснее, папа посоветовался с этими двумя авторитетными людьми, и они сказали, что план превосходный. «Опасность для семерых так же велика, как и для восьмерых», – сказали они и были вполне правы. Когда с этим было улажено, мы стали перебирать в памяти наших знакомых, чтобы найти какого-нибудь одинокого человека, который хорошо вписался бы в наше семейство нелегалов. Вычислить такого человека оказалось нетрудно. После того как папа отверг всех родственников Ван Даанов, наш выбор пал на зубного врача по имени Альфред Дюссел. Он живет с одной милой женщиной – христианкой, намного моложе его, с которой он, скорее всего, не расписан, но это не важно. Его знают как спокойного и образованного человека, и, судя по поверхностному знакомству, он показался и нам, и Ван Даанам симпатичным человеком. Мип тоже с ним знакома, так что может привести в исполнение план укрытия. Когда Дюссел придет, он будет спать в моей комнате вместо Марго, которая в качестве ложа получит раскладушку[9]. Мы попросим его что-нибудь принести с собой, чтобы запломбировать пещеры в наших зубах.
Твоя АннаЧЕТВЕРГ, 12 НОЯБРЯ 1942 г.
Милая Китти!
Приходила Мип и рассказала нам, что она была у доктора Дюссела. Дюссел спросил Мип напрямую, как только она вошла в комнату, не знает ли она случайно для него места, где бы укрыться. Он был просто счастлив, когда Мип ему рассказала, что кое-что есть и что он как можно скорее должен туда отправиться, лучше всего уже в субботу. Это показалось ему несколько трудноватым, ему надо было еще привести в порядок картотеку, принять двух пациентов и закончить все расчеты. Сегодня утром Мип нам об этом сообщила. Мы считали, что лучше так долго не затягивать. Вся эта подготовка только потребует объяснений с разными людьми, которым лучше ничего не знать. Мип спросила, нельзя ли так все устроить, чтобы отправиться в субботу. Дюссел сказал, что это невозможно, и придет теперь в понедельник.
Мне кажется странным, что он сразу не ухватился за предложение. Если его заберут на улице, он не сможет ни картотеку привести в порядок, ни помочь пациентам. К чему тогда откладывать? Я лично считаю глупым, что папа ему уступил.
Других новостей нет.
Твоя АннаВТОРНИК, 17 НОЯБРЯ 1942 г.
Милая Китти!
Дюссел прибыл. Все сошло благополучно. В одиннадцать утра, сказала ему Мип, он должен стоять в условленном месте перед почтой, там его заберет с собой некий господин. Дюссел стоял там, где договорились, точно вовремя. Менеер Клейман подошел к нему и сказал, что тот упомянутый господин прийти пока не смог и не хочет ли он пройти на минутку в контору к Мип. Клейман сел в трамвай, поехал обратно в контору, а Дюссел пошел пешком той же дорогой.
В двадцать минут двенадцатого Дюссел постучался в дверь конторы. Мип предложила ему снять пальто, чтобы не увидели желтую звезду, и провела его в директорский кабинет, где его занимал Клейман, пока не ушла уборщица. Под предлогом, что контора не свободна, Мип поднялась с Дюсселом наверх, открыла подвижной шкаф, и перед его ошалевшими глазами ступила вовнутрь.
Мы всемером сидели наверху за столом, встречая нового жильца коньяком и кофе. Сначала Мип привела его в нашу комнату. Он сразу узнал нашу мебель, но ему и в голову не пришло, что мы находимся над ним. Когда Мип ему об этом сказала, он чуть в обморок не упал от удивления. Но к счастью, Мип не дала ему опомниться и привела его наверх. Дюссел плюхнулся на стул и смотрел на нас всех, не в состоянии выговорить ни слова, будто желая вначале прочитать правду на наших лицах. Потом он начал, заикаясь: «Но… aber, sind u dan nicht in België? Ist der Militär nicht gekomen? Das Auto? Die Vlucht ist sie nicht gelukt?»[10]
Мы ему рассказали, как все было, что мы сами нарочно распространили эти слухи насчет офицера и машины, чтобы людей, а также немцев, которые, возможно, станут нас искать, направить на ложный путь. Дюссел онемел от такой изобретательности, и ему не осталось ничего другого, как только удивленно осматриваться по сторонам, когда он обнюхивал наш сверхпрактичный и прекрасный Задний Домик. Мы вместе поели, потом он немного поспал, потом выпил с нами чаю и разложил свои мелкие пожитки, которые еще раньше принесла Мип, и уже чувствовал себя вполне как дома. Особенно после того, как получил в руки следующие отпечатанные правила распорядка для скрывающихся в Заднем Доме (сочиненные Ван Дааном).
