Ознакомительная версия.
…Кстати сказать, полководец лично назначал командиров центурий – центурионов из простых, но храбрых и опытных воинов. Не раз они выручали римское войско в трудную минуту. Интересно, что от них требовалось не столько геройство в атаке, сколько умение руководить своими бойцами в ходе боя, как бы он ни складывался, в частности, стоять на месте до последнего, т. е. стойкость и твердость характера. Военачальники знали своих центурионов в лицо и по имени. Внешне от рядовых легионеров они отличались красным плащом, поножами на обеих ногах, шлемами с расположенным поперек гребнем – у рядовых солдат он шел вдоль – (со временем их шлемы посеребрят), металлической гроздью винограда на доспехах и виноградной лозой (розгой) или дубинкой в руках для немедленного наказания виновных. Старший центурион первой манипулы триариев (примипил) считался старшим из центурионов и входил в состав военного совета легиона. Должность примипила была вершиной в служебной карьере центуриона, для достижения которой требовалось последовательно пройти все предшествующие ступени, начиная с центуриона 10-й манипулы гастатов, на что могло уйти до… 30 лет!!!
Обычно консульская римская армия из 4 (2 римских + 2 союзнических) легионов по фронту занимала позицию в 2,5 км, прикрывшись с флангов кавалерией. Плотность построения манипула по фронту могла варьироваться в зависимости от протяженности фронта, особенностей противника и т. п. Минимальной, создававшей достаточную глубину строя, в эпоху войн с Карфагеном считались 5 человек в шеренге. (Позднее, когда численность манипул возрастет, она сократится до 3 бойцов.) Оптимальным могло быть построение в 10 шеренг по 12 человек. На правом фланге вставали центурионы, их помощники и один знаменосец.
Не менее важным было и то, что легион расчленялся и по фронту, и в глубину, строясь в три линии по манипулам. Интервал между манипулами был равен протяженности их фронта – в среднем от 8 до 20 м. В первой линии располагались гастаты, за ними в 90—100 м следовали манипулы принципов, замыкали построение на чуть большей дистанции опытнейшие триарии. Минимальной дистанцией считались 15–25 м. Манипулы разных линий могли стоять в шахматном порядке либо затылок в затылок. В случае необходимости манипулы второй линии входили в промежутки между манипулами первой линии и составляли непрерывный фронт, либо это происходило, когда смыкались сами гастаты. Манипулы третьей линии в этом случае составляли резерв. Реже легион строился в две линии. Отдельные легионы в сражении стояли на небольшом расстоянии друг от друга.
Перед строем легиона действовала рассыпная цепь легковооруженных велитов, численностью в 1000–1200 человек. (Со временем их сменят прекрасно подготовленные наемные стрелки-профессионалы: балеарские пращники и критские лучники.) Они завязывали бой, затем отходили после метания дротиков, стрел и камней в тыл и на фланги. Велиты также несли охрану легиона, и под их прикрытием римские манипулы занимали наиболее удобные позиции на поле боя. Затем двигавшийся вперед под прикрытием щитов строй из 1200 гастатов с расстояния 10–15 м (либо в зависимости от ситуации это происходило раньше – с 30 м; тогда в ход шли более легкие пилумы) залпом метал в неприятеля множество дротиков-пилумов. В этот момент каждый ряд гастатов отстоял друг от друга на столько, чтобы оставалось место для метания пилумов. Ряды смыкались, как только пилумы были брошены. После того как передние шеренги расходовали свой боезапас, только тогда задние начинали метать свои дротики поверх их голов. Массированному обстрелу дротиками придавалось большое значение. Пронзив тяжелыми пилумами щит противника, гастаты лишали его возможности обороняться им и, бросаясь на него с мечами, переходили к рукопашной схватке. (Получалось нечто подобное штыковой атаке после залпового ружейного огня.) Уже в этой атаке должно было сказываться преимущество римского боевого порядка: предварительное метание дротиков с быстрым переходом к рукопашной схватке, в которой у римлян было превосходство за счет отлично обученных фехтовальщиков на мечах. Если все же эта атака не приносила успеха, гастаты через интервалы в манипулах второй линии отходили поочередно в тыл и их сменяли 1200 более опытных принципов либо принципы вступали в интервалы первой линии, создавая таким образом сплошной фронт. Только в крайнем случае в бой вводился последний резерв – 600 триариев. У римлян даже существовала пословица: inde rem ad triarios redisse, или «дело дошло до триариев», означавшая, что дело доведено до крайности.
Но обычно исход боя решался двумя первыми линиями, поскольку триарии при всей своей многоопытности все же были людьми весьма возрастными и на равных соперничать с воинами в полном расцвете сил долго вряд ли могли, тем более что их численность была сравнительно небольшой.
…Между прочим, принято считать, что если в греко-македонской фаланге все зависело от выносливости и слаженности единовременного напора ощетинившейся громадными копьями огромной массы людей, то в римских манипулах, где проявлялась индивидуальная подготовка отдельных рядовых легионеров, все определялось способностью убивать врага в атаке. И все же в столкновении с монолитной греко-македонской фалангой на ровном месте, когда каждому легионеру приходилось противостоять десяткам нацеленных ему в грудь либо в лицо громадных копий-сарисс, имея лишь один меч, после того как он метнул свои пилумы, римлянам было очень трудно прорваться сквозь частокол копий, чтобы сразиться с фалангитами в рукопашном бою. Следовало обязательно выманить фалангу на пересеченную местность, где ее плотно сомкнутые ряды неминуемо расстроятся, появятся бреши и мобильные римские манипулы или отдельные легионеры смогут в них просочиться и навязать противнику столь нежелательный для него рукопашный бой со множеством отдельных схваток, а не одним общим столкновением. Атакуемые с разных сторон фалангиты вынуждены будут поворачивать свои громадные копья; трудно управляемые из-за их длины и веса, они начнут застревать в беспорядочной массе и монолит фаланги нарушится. В поединке один на один с македонским фалангитом у римского легионера будет неоспоримое преимущество отлично подготовленного поединщика. Бросив бесполезную в ближнем бою сариссу, фалангиту придется защищаться с помощью короткого меча либо кинжала и небольшого плетеного либо кожаного щита против хорошо тренированного фехтовальщика с более длинным мечом, прикрывавшегося большим прочным щитом. Исход такого боя был легко предсказуем. Впрочем, не все современные историки согласны с таким резюме эффективности фалангита и легионера…
Ознакомительная версия.
