Жуков (после длительной паузы). Гляди, Судец, будет тебе пиздец.
Судец (без паузы). Это тебе будет пиздец, и скоро.
Окаменевшие свидетели этого диалога с ужасом ждали ответной реплики всесильного министра, сопровождаемой срыванием с нашего командующего погон — а возможно, и доставанием из кармана легендарного жуковского «вальтера». Но нет, ни слова не произнес министр. Постоял несколько секунд, повернулся и, глядя себе под ноги, пошел прочь с вышки. Спустившись, приказал шеф-пилоту перегнать свой Ил-12 на флотский аэродром под Владивостоком, а сам отправился туда на машинах вместе со свитой. По дороге даже не остановился в Ворошилове, где его ожидал командующий общевойсковой армией со своим штабом, и сразу улетел в Москву.
А где-то через месяц в газетах появилось сообщение о пленуме ЦК КПСС, который вывел Жукова из ЦК и снял с должности министра. Маршал Судец был близок к Хрущеву и даже, по слухам, состоял с ним в родстве. О предстоящем свержении Жукова он наверняка проведал заранее, оттого и позволил себе такую неслыханную и смертельно опасную дерзость. А Жуков, конечно, мгновенно сообразил, что неспроста человек из хрущевского окружения так себя повел, и сразу ему стало ни до Судеца, ни до всей Дальней авиации вместе с ближней.
Русский с китайцем — братья навек
Мы жили совсем близко к китайской границе: час на машине — и ты в Маньчжурии. Северная Корея тоже была недалеко. Но ни о каких экскурсионных поездках к китайским и корейским братьям по нескончаемой борьбе с империализмом речи, конечно, не заходило. Как нам всем троим удалось побывать в Китае, речь впереди, а пока что расскажу о китайском влиянии на нашу жизнь в Воздвиженке.
Оно ощущалось прежде всего в окрестной географии. Названия и речки Суйфун, и поселка Манзовка и другие местные топонимы — китайского происхождения. Когда в шестидесятых СССР с Китаем раздружился, все это переименовали. Суйфун стал рекой Раздольной, а Манзовка превратилась в Сибирцево. А вот соседний с Воздвиженкой совхоз им. Сунь Ятсена остался. Когда-то там жили местные китайцы и корейцы — российские, а затем советские подданные, в большинстве своем православные, поголовно грамотные, трезвые и феноменально трудолюбивые. В тридцатых годах всех их в одночасье выселили в Казахстан и Киргизию. Мне приходилось часто бывать в командировках в Токмаке, недалеко от Фрунзе, и я там подружился с потомком одной такой высланной семьи — инженером-электронщиком Костей Кимом. Может, когда-нибудь и о тамошних приключениях напишу…
Но в наше время в советском Приморье китайцев и корейцев практически не было. Зато немало продавалось китайских товаров. О продуктах — консервах и фруктах — уже упоминалось, но были и китайские промтовары. Из одежды — прежде всего пресловутые синие робы, состоявшие из чрезвычайно прочных синих штанов и куртки на пуговицах. Куртки мало кто носил, а в китайских штанах ходил в качестве рабочей и повседневной одежды каждый второй — из тех, понятно, кто не носил формы. Они заменяли неизвестные тогда джинсы. Популярны были и китайские плащи синего и серого цвета, хлопчатобумажные рубашки, особенно клетчатые ковбойки. Женщины гонялись за цветастыми шелковыми платьями производства харбинской фабрики им. Китайско-советской дружбы. Вообще на всех китайских товарах красовались ярлыки на русском языке с маркой «Дружба». Из прочих предметов заслуживают упоминания спорттовары: футбольные и волейбольные мячи и великолепный инвентарь для настольного тенниса — ракетки жесткие, губчатые и «бутерброд» и шарики в красивых глянцевых упаковках по шесть штук. Все это не только закупалось воздвиженским населением для собственных нужд, но и исправно отправлялось посылками и с оказиями родственникам на Запад.
Иногда на нашем аэродроме приземлялись китайские самолеты, и ими занималась авиаремонтная база. Но их пригоняли советские экипажи, так что китайских летчиков мы не видели. А вот кое-кто из наших авиаторов в Китае бывал и в 1945-м во время войны с Японией, и позже, во время войны в Корее, в которой советская авиация принимала активнейшее участие, действуя как с советских, так и с китайских аэродромов. Говорили, что некоторые побывали в американском плену, но как бы неофициально — как неофициальным было все советское участие в этой войне. Американцы, не заинтересованные в прямой конфронтации с СССР, тут же переправляли сбитых и плененных советских летчиков в Японию и там отдавали советскому посольству. Так что через несколько дней они как ни в чем не бывало возвращались на свой аэродром. Наверное, на их последующей службе это как бы несуществовавшее пленение никак не сказывалось. Я нигде об этом не читал и, насколько это вообще достоверно, не знаю, но так у нас говорили.
В один прекрасный день папа с таинственным видом сообщил нам за обедом (он всегда старался приезжать обедать домой), что его отправляют в командировку. Ну и что тут особенного, сказали мы, папа и раньше ездил и улетал в командировки: то в Манзовку, то в какие-то Белую и Серышево. Один раз, когда мы летом были в Ленинграде, он был в командировке в Подмосковье и на один день вырвался в Ленинград. Мама вечером оставила меня у бабушки с дедушкой и на несколько дней уехала с папой. Но оказалось, что эта командировка очень даже особенная — в Китай! Только это большой секрет, и ни моим одноклассникам, ни маминым кумушкам об этом рассказывать нельзя.
На другой день у нас приземлился Ли-2, а на нем группа офицеров из Москвы. Папа присоединился к ним вместе с нашим дивизионным инженером, и они все улетели в «особую командировку» — так это нужно было называть в разговорах. Вернулся он дней через пять и сразу объявил, что через десять дней улетает опять, на этот раз на подольше. Второй раз его не было недели три, и вернулся он с целым чемоданом подарков — роскошные шелковые платья, халаты с вышитыми драконами и всякая галантерея для мамы, а для меня — замечательный желтый ранец, набитый всякими пеналами, наборами для рисования и альбомами, куртка с капюшоном на меху и набор для постройки воздушного змея в виде летучего дракона. Мы с приятелями этого змея никак не могли собрать, пока нам не помог один сверхсрочник — тот, что бамбуковые этажерки сооружал. Когда запускали змея, полгарнизона глядело. Для дома были привезены покрывала на постель, расшитые хризантемами и пионами, и еще всякая дребедень такого рода. И много шелковых ниток для маминого вышивального кружка.
Со временем я, конечно, узнал, в чем состояла «особая командировка». Китайцы решили установить на одном из их аэродромов радионавигационную систему того же типа, что стояла в Воздвиженке, и папа в качестве знатока ее эксплуатации должен был им помогать. Для начала нужно было выбрать места — «точки» — для размещения объектов системы и «привязать» по месту типовой проект. Этим папа и занимался в первый свой прилет. Сразу выяснилось, что заранее выбранная для одного из маяков точка не подходит: ее загораживает крутая сопка, ухудшающая условия радиоприема. Нужно произвести подробную разведку местности для выбора другой точки. Не нужно никакой разведки, сказали китайские товарищи. Продолжайте вашу работу, как будто этой сопки там нет. Позвольте, но ведь она там есть и никуда не денется, не святой же дух ее оттуда уберет?! У Коммунистической партии Китая во главе с председателем Мао Цзэдуном и у Народно-освободительной армии во главе с маршалом Линь Бяо возможностей побольше, чем у этого вашего святого духа, ответили китайские товарищи. И в большом недоумении советские товарищи продолжили привязку проекта. В результате чего оставили китайским товарищам план подготовительных работ — отрывки траншей, прокладки электрокабелей, заготовки материалов и прочего, для выполнения которого китайцы попросили десять дней. А потом, мол, приезжайте снова для монтажа и отладки системы, компоненты которой к тому времени будут доставлены на аэродром.
