«Все поняли, что низший класс так много сделал для высшего — он построил им гимназии, университеты, академии, лицей, на его подати выучились и смягчили свои нравы, на его подати ездили за границу и привезли оттуда западное просвещение, так много, говорим, что многие согласились за честь участвовать в школе. Вспомнили народ, захотели сблизиться с ним, приподнять его дух и развить до того, чтобы можно было понимать одному другого».
К этой проблеме о взаимоотношениях народа и интеллигенции, а также к проблеме нового, типа интеллигента-плебея Помяловский вскоре подошел в своем первом романе «Мещанское счастье». В статье о воскресных школах он касается этой проблемы только мимоходом. В центре внимания этой статьи стоят чисто педагогические вопросы, проблема радикального перевоспитания необразованных людей. Помяловский подчеркивает также, что гуманность воспитания связана со всей системой общественных отношений. «Гуманность, — говорит он, — такое свойство души человеческой, которое, не будучи связано с другим свойством — практичностью, является очень милой принадлежностью характера того или другого лица, но в то же время принадлежностью комической, превращаясь в фразу, «в гуманный мыльный пузырь».
«Отчего, — спрашивает Помяловский, — такие многоуважаемые лица, как Пирогов и Киттары, когда пришлось применять принципы к делу, не могли выпустить розги из рук». И Помяловский отвечает, что принцип (т. е. гуманное воспитание — Б. В.) может быть привит к жизни только при всестороннем и новом изучении дела, что надо выходить, наконец, из кабинетов и вглядываться в каждое лицо ученика, — чтобы знать, что надо делать. Сам Помяловский настойчиво шел по этому пути, стараясь решать всю совокупность этих проблем в свете основных общественных устремлений новой эпохи.
До закрытия правительством воскресных школ, последовавшего 13 июня 1862 года, Помяловский ревностно работал на поприще педагога-распорядителя. А по уставу воскресных школ — распорядитель характеризовался, как выбранный из среды учителей представитель и уполномоченный школы во всех делах, исключая особых полномочий. В ведении распорядителя «находятся все денежные и материальные средства школы», он же образует кружки учеников, заботится об учебниках для них и консультирует их по важным вопросам преподавания.
На этих двух важнейших пунктах тогдашней общественной жизни — воскресных школах и на посещаемых им публичных университетских лекциях — Помяловский получил возможность познакомиться с лучшими людьми своего времени, сразу почувствовавшими в Николае Герасимовиче его выдающиеся духовные силы. Известный тогда педагог-словесник М. М. Тимаев, наблюдавший за преподаванием в воскресных школах, одним из первых обратил свое внимание на оригинальный метод преподавания, отличавший Помяловского от других учителей. Через Тимаева Помяловский познакомился с К. Д. Ушинским, бывшим тогда инспектором Смольного института. В этом институте, где училось около 700 девиц, была тогда намечена целая реформа преподавания. Ушинский сгруппировал около себя блестящих педагогов из бесплатной Таврической воскресной школы. Он же пригласил Н. Г. Помяловского преподавателем русского языка младших классов института. Ушинский очень высоко оценил метод преподавания Помяловского, но последний недолго оставался в Смольном по чисто принципиальным причинам, он не одобрял царившей там постановки преподавания, сводившегося к механическому заучиванию по учебнику. А платили в Смольном по тем временам весьма хорошо. В деньгах же Помяловский очень нуждался, но высокая принципиальность взяла верх над материальной нуждой. И он оставил Смольный, усердно продолжая работать в воскресных школах.
Великолепный портрет Помяловского на фоне его деятельности в воскресной школе дала Е. Н. Водовозова, имевшая возможность его наблюдать, как преподавателя. «Его густые, вьющиеся, волнистые темно-русые волосы были закинуты назад. Красивые голубые глаза, благородный открытый лоб, подвижные черты лица и удивительная приветливая улыбка на губах — все делало его чрезвычайно симпатичным». А вот Николай Герасимович в роли преподавателя: «Он с такой доброй улыбкой провел рукой по волосам белобрысого мальчика, что, видимо, сейчас же расположил того в свою пользу. В то время как Помяловский перелистывал книгу, чтобы выбрать что-нибудь для своего ученика, тот спросил его:
«Скажите, дяденька, как это пророк Илья так гулко громыхает по небу? Ведь на нем нет ни каменной мостовой, ни мостов». Помяловский громко расхохотался, ему вторили его ученики. Затем он (Помяловский) так просто начал рассказывать о небе, и тучах, и громе, и молнии, что под конец мальчик воскликнул: «Значит, про пророка Илью только сказки сказывают?». Во время этого объяснения к Помяловскому подходили и другие ученики, без церемонии оставляя своих учителей, и, наконец, около него образовалась целая группа, из которой то один, то другой спрашивал его о чем-нибудь. Помяловский встал с своего места и с неподражаемою простотою, то добродушно посмеиваясь, то сопровождая свои объяснения русскими поговорками и пословицами, разъяснял недоумение детей. Скоро все присутствующие в школе ученики и учителя обратились в одну аудиторию и внимательно слушали в высшей степени занимательные объяснения Помяловского».
Метод объяснений Помяловского был до того замечательный и оригинальный, что о нем пошла молва не только в среде преподавателей, но и в широких кругах интеллигенции. Многие настолько заинтересовались беседами Помяловского с учениками, что стали аккуратно посещать школу на Шлиссельбургском тракте.
В этот период Помяловский работал не только над вопросами школы. Он изучал Фейербаха, следил за тогдашней передовой журналистикой, впитывал в себя те идеи, выразителем которых был «Современник» и его боевые руководители Н. Г. Чернышевский и Н. А. Добролюбов.
Волновали Помяловского проблемы художественной литературы новой эпохи, ее эстетического новаторства.
Он пристально следил за новым «героем» времени, за боевым типом 60-х годов, пришедшим с новыми идеями, с открытым вызовом отживающему дворянскому обществу, явно презирая барскую мораль и барскую эстетику.
Помяловский задумывает тогда свои основные произведения, которые связали его имя с общественным движением эпохи 60-х годов. Отныне Помяловский-писатель идет рука об руку с идеологами этой эпохи— Чернышевским и Добролюбовым — в освещении коренных вопросов поднимавшегося тогда общественного движения. Как памятник этой эпохи, как яркое художественное ее воплощение встает перед нами творчество Помяловского.
