Ознакомительная версия.
Приказ о «защитном заключении» был столь же кратким, как и приказ об учреждении Дахау:
«На основании статьи 1 указа рейхсканцлера о защите народа и государства от 28 февраля 1933 года вы беретесь под защитную охрану в интересах общественной безопасности и порядка. Основание: подозрение в деятельности, враждебной государству».
Геринг был вполне откровенен относительно причин организации лагерей: «Мы должны были безжалостно расправляться с врагами государства… поэтому были созданы концентрационные лагеря, куда нам пришлось отправить первые тысячи членов коммунистической и социал-демократической партий». Позднее Фрик характеризовал «защитное заключение» как «вынужденную меру Тайной государственной полиции… имевшую целью противостоять всем устремлениям врагов народа и государства»15.
Варварская энергия Геринга являлась одним из аспектов нацистской жестокости, а гиммлеровское внимание к деталям – другим. Почти двадцать лет отделяют нас от полного разоблачения того, что происходило в концентрационных лагерях; никакие документы не могли бы дать картины более наглядной и полной, чем показания тысяч уцелевших мужчин и женщин или подробные свидетельства таких людей, как Хёсс и Эйхман, являвшихся ближайшими подручными Гиммлера и осуществлявших акты массового уничтожения. Если Геринг как человек был не более жесток, чем любой другой угнетатель в истории современной Европы, то хладнокровный садизм Гиммлера не поддается пониманию. И все же в нем необходимо разобраться хотя бы потому, что всегда будут существовать люди, которые, получив неограниченную власть и обладая такой же убежденностью в собственной правоте, могут начать поступать аналогичным образом.
Как мы уже писали, Гиммлер привык жить и работать по раз и навсегда усвоенным правилам. Первого ноября 1933 года была завершена работа над правилами внутреннего распорядка лагеря в Дахау, которые под придирчивым руководством Гиммлера составлял Эйке. Тщательно подобранная юридическая фразеология этого документа, созданного в тиши кабинетов поднаторевшими в бюрократической казуистике экспертами, к каковым можно отнести и Гиммлера, на деле служила лишь маскировкой для самого настоящего террора. Так, например, в одном из параграфов «Правил…» было записано:
«Срок заключения в концентрационный лагерь официально может устанавливаться любой, в том числе и «до выяснения всех обстоятельств»… В отдельных случаях рейхсфюрер СС и шеф германской полиции могут дополнительно санкционировать меры физического воздействия… Для усиления эффекта устрашения не следует препятствовать распространению слухов об использовании телесных наказаний…
Напротив, для распространения таких слухов должны подбираться особо подходящие и надежные люди.
Считается агитатором и подлежит смертной казни через повешение каждый, кто… произносит подстрекательские речи, устраивает митинги, формирует кружки и комитеты, распространяет сплетни или собирает правдивую или ложную информацию о концентрационных лагерях с целью снабдить оппозиционную пропаганду историями о якобы творящихся там зверствах…»16.
Тайное восхождение Гиммлера к власти начиналось за пределами Пруссии, где, как он понимал, Геринг был всемогущ. Рем, внимательно следивший за ситуацией, ясно видел, что Гиммлер и Гейдрих, создавшие по-настоящему могущественную организацию, вряд ли довольствуются доверенными им незначительными постами, поэтому дальновидно решил не ссориться с руководством СС. К лету кипучая энергия Геринга начала наконец иссякать. Привычка окружать себя роскошью и желание заполучить другие важные посты привели к тому, что Геринг ослабил контроль за подчиненными, которые были непосредственно вовлечены в развернувшееся между СА, СС и гестапо соперничество. Даже Далюге, геринговский шеф полиции, счел небезвыгодным для себя установить за спиной шефа контакт с Мюнхеном.
Из всех работавших в гестапо эсэсовцев самой заметной фигурой был, несомненно, Артур Небе; Дильс утверждает, что Небе шпионил за ним по поручению Гейдриха, а Карл Эрнст, начальник штаба берлинских отрядов СА Рема, прямо угрожал его жизни, пока Рем не положил этому конец, предложив Дильсу ради собственного блага присоединиться к СС. Возможность сделать это представилась последнему после налета СС на квартиру Дильса, приведшего к открытому разрыву между Герингом и Гиммлером (впрочем, оба были достаточно дальновидны, чтобы вскоре урегулировать это недоразумение на встрече в Берлине). В качестве компенсации Дильс получил в СС почетный пост, который, однако, был чисто номинальным. Уже в октябре Дильс вынужден был скрываться от ареста, причем, как он утверждал, СС угрожали ему ордером, подписанным самим Герингом. Это, в свою очередь, стало возможным после того, как Герингу предъявили сфабрикованные Гейдрихом доказательства антинацистского прошлого Дильса.
Вне зависимости от того, правдив или нет рассказ Дильса, он важен хотя бы потому, что свидетельствует о значительном росте авторитета Гейдриха и Гиммлера в Берлине – городе, который постепенно становился центром политической власти в стране. Необходимо отметить, что в тот период Германия состояла из множества больших и малых районов или земель, зачастую пользовавшихся значительной автономией; Бавария же, где зародилась нацистская партия, была из них второй по значению, уступая одной лишь Пруссии. Поэтому Гиммлер, как и Геринг, знавший, что Гитлер хотел бы создать в Германии надежную систему единой централизованной власти, попросил фюрера в награду за хорошую работу в Баварии распространить власть рейхсфюрера СС и на другие земли Германии.
Если воспользоваться спортивной терминологией, можно сказать, что в гонке за создание единых полицейских сил Геринг сделал мощный стартовый рывок, но ему не хватило выносливости, чтобы победить. С октября Гиммлер начал прибирать к рукам управления и отделы политической полиции в остальных германских землях и к марту следующего года успешно завершил этот процесс17.
Ассимиляция полицейских сил в автономных землях путем занятия поста главы политической полиции была, строго говоря, не совсем законной хотя бы потому, что при этом не проводилось никаких консультаций с нацистским министром внутренних дел Фриком, с которым местным правительствам формально полагалось обсуждать все подобные вопросы. Чтобы придать своей деятельности видимость законности, Гиммлер всегда объявлял себя на службе провинциальных правительств, когда – после наводившего страх на чиновников парада местных подразделений СС – принимал от местной власти ту или иную должность.
Ознакомительная версия.
