Юному мичману пришлось показать себя в делах ратных. В кампанию семнадцатого года с лейтенантом Янсеном на двух ботах с гренадерским десантом высаживались на остров Гогланд. Вначале, постреляв, отогнали шведов от берега, потом пожгли армейские магазины, вывели из строя захваченные пушки и вернулись обратно.
Последнюю кампанию на «Ингерманланде» Соймонов проделал уже под началом нового капитана ван Вердена. Зимой 1719 года, когда вмерзший в кронштадтский лед корабль стоял в порту, ван Вердена и Федора вызвал к себе царь. Петр был чем-то озабочен, а потому разговор его был краток:
– Следовать вам обоим в Астрахань и описывать западные берега каспийские!
Откуда ж было знать мичману Соймонову, что, видя скорый исход войны со шведами, Петр уже к подготовке будущего похода вдоль Каспийского моря, на Гилянь.
Наскоро собравшись, моряки выехали в край неблизкий. И снова повезло Соймонову с наставником. Ван Верден был происхождением голландец, служил поначалу Шведам. Взятый в плен в одном из боев, он перешел на службу к Петру. Капитан опытный, Верден обо всем имел собственное суждение, которое не боялся говорить в глаза. Начальство за то капитана не любило, но команда уважала.
В Астрахани прибывшие времени тоже не теряли. Дорог был каждый день. И уже в самом начале мая Федор вывел из устья Терека шняву «Екатерина» Доверием оказанным мичман был обрадован несказанно: ведь впервые он самостоятельно ведет судно в плавание по неведомому морю. Гидрографическая съемка берегов – дело монотонное, кропотливое и, что самое главное, небезопасное. Места вокруг – дикие, а персы настроены воинственно. Бывало, и с берега налили, а при высадках на берег и конницей нападали. Но ничего, как-то все обходилось: то ли провидение помогало, то ли осторожность соймоновская. Так в походах, боях и трудах навигаторских пролетело еще два года. Наконец моряки изыскания свои завершили, составили карту генеральную и в Санкт-Петербург отослали.
Работу Вердена с Соймоновым Петр оценил высоко, а карту каспийскую, хвалясь, послал в академию Парижскую: полюбуйтесь, мол, что за мастера у меня есть.
– Ну а тебе, Федя, почет от меня особый! – похлопал царь по плечу прибывшего в Петербург Соймонова. – Назначаю тебя капитаном!
Кампанию следующего года проделал капитан Соймонов на корабле «Святой Андрей» в плаваниях у Красной Горки. Своим возвышением Федор был несказанно горд и потому старался изо всех сил, чтоб не быть хуже иных, более опытных. А закончилось плавание – и опять высочайший указ: следовать снова на Каспий. Завершив дела шведские, Петр Первый всерьез принимался за персидские. На юг шли теперь флот и армия: гремели барабаны, устало рысила по степи конница.
– Гилянь идем у шаха персидского отбирать! – объясняли солдаты выходящим на дорогу обывателям.
Во главе армии сам император, при нем генерал адмирал Апраксин, астраханский генерал-губернатор князь Артемий Волынский. Петр с Волынским шли по Волге передовым ботом, Соймонов с Апраксиным следом за ними на судне «Принцесса Анна».
На одной из дневок Волынский о капитане «Анны» отозвался с похвалой:
– Знающ, храбрец и пить умеет!
Император лишь усмехнулся в ответ, но к себе после того еще боле приблизил. А тут Соймонов в очередной раз отличился – отыскал на побережье бухту для мелких судов удобную. Да ему ли, знатоку Каспия, не сыскать!
Осматривать бухту отправился на шлюпке сам Петр, с ним и Федор. Бухтой император остался доволен вполне. А на обратном пути между Петром и его капитаном произошел знаменательный разговор, который Соймонов много лет спустя воспроизведет в своих воспоминаниях.
Началось с того, что, пользуясь хорошим расположением духа государя, Соймонов завел разговор о славных мореходах Христофоре Колумбусе и Америкусе Веспуччи, о землях заморских, о берегах камчатских. Говорил, что земли те знатные и нам туда бы надо. Петр вначале отмалчивался, на весла налегая, а потом оборвал Федора:
– То все знаю, да не ноне нам туда надобно, а позже!
Затем повернулся к притихшему Соймонову:
– В заливе Астрабадском бывал?
– Вывал! – с натугой отвечал Федор, веслом загребая.
– А знаешь ли, что от Астрабада до Балха – городка бухарского и Водохшана всего двенадцать ден ходу верблюдами?
Соймонов лишь неопределенно кивнул.
– А Бухара – средина всех восточных коммерций! – продолжал свою мысль самодержец. – Там же и до Индии рукой подать. Кто нам помешать сможет? После уж и Камчаткой и Америкой займемся!
Петр торопился успеть всюду, словно предчувствуя, что жизни осталось уже немного.
В начале августа русская армия выступила на Дербент. Соймонов вел караван судов с припасами к острову Чечень, где ждал его на якорях старший флагман ван Верден. Каспий штормил, суда то и дело выбрасывало на многочисленные отмели. Но моряки свое дело сделали ядра, порох и припасы были доставлены во время, и вскоре Дербент пал. Наградой Соймонову за Низовой поход стал капитанский чин.
Не успела команда отдохнуть, как пришел новый приказ – идти Соймонову вдоль берега моря к Куре реке и вымерить в ней все протоки. Петр готовился к продолжению завоевания Гиляни. На очереди был Баку!
Шестого ноября 1722 года Петр лично благословил Федора, на прощание целовал троекратно. В тот же день Соймонов вышел в море, следом за ним еще восемь судов с солдатами. Весной следующего года Федор вернулся в Астрахань и устало раскатал перед Артемием Волынским подробнейшую карту устьев Куры.
– Можно ли плавать в сих местах? – деловито поинтересовался князь, в делах морских уже поднаторевший.
– Плавать можно вполне безопасно, гавани, однако, удобной сыскать нельзя!
Летом следующего года русские полки снова выступили в поход под началом генерала Матюшкина. Соймонов вновь повел суда вдоль берега.
– Давай, Федька! – кричал ему с берега Матюшкин. – Не огорчи государя!
Двадцатого июня армия и флотилия выступили из Астрахани, а 26 июля Баку пал. И здесь Соймонов остался верен себе. Пока друзья его праздновали победу, он осматривал и описывал окрестности. Своей привычки капитан-лейтенант даже стеснялся, пряча свои записные книжки подальше от любопытных глаз.
В этот раз любознательного моряка ждала удача. Соймонов обнаружил огромную каменную стену, уходящую далеко в воду. «…И хотя оная стена уже развалилась, однако в некоторых местах и выше воды знаки есть. А по известиям слышно, якобы в древние времена то строение было на сухом пути, и был то гостиный двор…» Вывод Соймонова был следующий: Каспий наступает на берег. Здесь же капитан-лейтенант произвел расчеты и определил скорость наступления воды. Вот так, порой невзначай, делаются открытия!
