Неизвестно, оказывали ли эти листовки особое влияние на умонастроение населения. Но австрийское командование зашевелилось. За голову Габриэле Д'Аннунцио была назначена премия в двадцать тысяч крон. Габриэле не устрашился. Покачивая своей оцененной головой, он летал над ирредентистскими, то есть над еще не воссоединенными, городами. В январе шестнадцатого года поэт был в рекогносцировочном полете над Триестом и побережьем Истрии. Мотор гидроплана заглох. Д'Аннунцио опустился на море, машина наткнулась на мель, пилота вытряхнуло из кабины, правым виском он ударился о пулемет. Он уцелел, но потерял правый глаз. И потом несколько недель пролежал в темной комнате.
Но не будем пытаться обогнать развитие событий. Вернемся к положению дел на итало-австрийском фронте.
Когда в начале августа 1915 года у первого министра Италии Саландры спросили, приняты ли меры для обеспечения войск зимним обмундированием, глава итальянского правительства изумился до чрезвычайности. Он назвал спросившего пессимистом и осведомился, действительно ли тот полагает, что война не окончится к зиме.
Вскоре, однако, в настроениях правящих сфер нечто изменилось. Газеты (официозные!) получили указание подготовить публику к тому, «что война продлится и в будущем году».
И газеты, только что уверявшие, что решительная победа не за горами, начали вдруг втолковывать своим читателям, что война будет несколько более длительной, чем это предполагалось ранее.
Лондонская «Таймс» в номере от 15 декабря сообщила, что итальянские солдаты в Альпах массами гибнут от гангрены после обморожений. Тут-то англичане, участливые британские леди и джентльмены, и начали посылать теплую одежду своим отважным, но неимущим союзникам.
Итальянские парламентарии всполошились. Они опасались, что международный престиж Италии может потерпеть урон. И итальянские послы и посланники получили указание от своего министра — отнюдь не поощрять такого рода сборов. И сборы прекратились.
Самое удивительное, однако, что у итальянских промышленников в это время обнаружились кое-какие излишки теплого белья, но эти излишки продукции они старались повыгоднее сбыть за границу.
В самый разгар холодов итальянские фирмы предлагали российскому интендантству купить у них сотни тысяч пар теплых носков, теплого белья и тому подобной экипировки.
А положение итальянских фронтовиков в это время было прямо трагическим. Вот что писал много лет спустя один из солдат 1915 года:
«В кровавых битвах на Карсо целые бригады сгорали в адском огне. Число людей в батальонах уменьшалось до нескольких десятков… Солдаты не хотели войны, но с отчаянным упорством цеплялись за землю, стремясь выйти из ада на Карсо и достичь сказочного Триеста, который мерещился им, как мираж».
За первые полгода войны итальянская армия потеряла 268 тысяч человек. Однако, несмотря на все эти потери, Италия достигла лишь самого ничтожного результата. И властям Италии осталось только требовать у союзников немедленного наступления, чтобы оттянуть австрийские силы с итальянского фронта. Но военные задачи были только частью дела. Война нарушила всю структуру итальянского народного хозяйства. Оно и так не отличалось особой самостоятельностью и во многом держалось на давних связях с австрийской и германской промышленностью. Когда же связи эти были внезапно расторгнуты, итальянская промышленность оказалась в чрезвычайно затруднительном положении.
Исчезли немецкие красители, и нечем стало окрашивать текстиль. Величайшие мастера своего дела, непревзойденные итальянские обувщики страдали от отсутствия немецкого кожевенного сырья.
Исчезли немецкие лекарства, и полки аптек, по сути, опустели; госпитали остались без медицинского инструментария, трудно было без немецких химикатов, без немецких машин.
Кое-что, правда, еще оставалось про запас, но те счастливчики, у которых было прибережено кое-что из немецких остродефицитных товаров, воспользовались благоприятной конъюнктурой и взвинтили цены на свое заветное добро до самых невероятных пределов!
Вздорожали даже дамские шпильки, ибо и этот невинный продукт, как выяснилось, тоже доставлялся в Италию из Германии.
Итальянские коммерсанты были, естественно, преисполнены всяческого патриотизма, но сердца их обливались кровью. Разрыв вековых торговых связей с Австрией и Германией самым ощутительным образом ударил их по карману. И газета «Католическое единство» с нескрываемой завистью писала о том, что у цветоводов нейтральной Швейцарии дела превосхитительно идут в гору: они продают немцам фиалки и мимозы, которые прежде вывозились в Германию из Италии!
Кое-кто из итальянских негоциантов ослабел духом и не устоял перед соблазном. И совету министров Италии спустя год с небольшим после вступления страны в войну пришлось издать специальный декрет, согласно которому вывоз товаров во вражеские страны карался тюремным заключением до пяти лет и штрафом в размере пятикратной стоимости товара. По-видимому, для издания этого декрета были весьма серьезные основания.
В отличие от пармских фиалок деньги не пахли! И в Италии, исстрадавшейся, кровоточащей Италии, появился вдруг целый слой нуворишей, то есть новых богачей. Левые газеты называли этих скоропалительных крезов «буржуазией гнилого зерна и картонных подметок».
Эти нувориши развивали поистине бешеную деятельность.
Пользуясь невообразимым хаосом, царившим в аппарате военного ведомства, а в известной мере и его попустительством, они поставляли для армии никуда не годную обувь, сукно, в котором примесей было больше, чем шерсти.
Шинели, сшитые из этого сукна, впитывали в себя влагу, как губка, и, стало быть, в зимнее время обледеневали, превращались в некий ледяной панцирь и торчали колом!
Конечно, в Италии, кроме недобросовестных поставщиков, занимавшихся подобного рода махинациями, существовали и господа большой руки. Они не унижались до подобного рода мошенничества.
Превосходно, с широким размахом, работали предприятия концерна Ансальдо. Осенью пятнадцатого года на них было занято восемь тысяч человек. Здесь строили крейсеры, выпускали торпеды, орудия, вытачивали снаряды. Обществу Ансальдо принадлежал целый флот, насчитывавший до двух десятков кораблей.
Но с наибольшим блеском шли дела автомобилестроительного треста «ФИАТ», производившего легковые и грузовые машины, авиамоторы, самолеты.
Вся эта продукция поставлялась военным ведомствам Италии и союзных с нею держав.
Итальянское правительство само остро нуждалось в автомашинах. Однако оно вынуждено было под давлением союзников разрешить дирекции «ФИАТ» выполнять и союзные заказы. Правда, заказы эти шли, как правило, через итальянские правительственные организации. Но заправилам «ФИАТ» удалось утаить от правительства часть производственных мощностей предприятия, и утаенные таким образом «левые» автомашины сбывались на сторону, иностранным державам по взвинченным ценам.
