Йонатан Нетаньягу - Письма Йони: портрет героя

Так как мы в настоящий момент находимся в так наз. парашютно-десантной школе, то и условия здесь, как в школе (если вообще можно делать подобные сравнения). Между учениями – перемены по несколько минут. Сами учения не занимают слишком много часов в день, а ночью, в 10. 30, выключается свет. Это не значит, что по ночам нас не поднимают по тревоге или что нет у нас дополнительных, после курса, учений – в основном, чтобы освоить на практике теоретический материал. Приходится быть наготове, не дремать, а это трудно. Теперь, когда, до известной степени, нам дана передышка, проявляется каждую минуту накопившаяся усталость, изнеможение проникает во все члены, закрываются глаза.

Надо закругляться, перемена кончилась.

14. 12. 64

Любимые и дорогие мама, папа, Биби и Идо!

Приближается конец курса. Жизнь здесь великолепная. Сейчас за окном бушует буря, а мы сидим в теплом помещении, защищенные от ее гнева.

Получили вчера отпуск до 12-ти часов ночи и поехали в Иерусалим. Как обычно, спал. Вошло в привычку – прийти домой и спать, даже если не устал. Копим сон про запас. Если не для восполнения прошлой нехватки, то на будущее, чтобы потом выдержать больше без сна. Я обратил внимание на то, что, говоря о Иерусалиме, я выражаюсь: "прийти домой". Хорошо, что я привык мыслить такими категориями. Правда, я называл своим домом также и комнату на улице Шамая, и всякое место, где несколько раз проспал. Но, конечно, "с настоящим домом ничто не сравнится" – до чего верно сказано.

Если получим увольнительную, то я рассчитываю, что

бы вспомнить вкус ученья, снова позаниматься физикой. Один вид школьных тетрадей (Бари или его сестры) вызвал желание их полистать. Между прочим, я взял у Бари несколько книг на арабском. Открыл их и – о чудо! – я очень многое помню. Переводить легко с арабского на иврит, но не наоборот, и это вполне понятно.

Сейчас объявили, что до особого распоряжения учения отложены. Во время дождя здесь учений нет. Кто-то раздобыл аккордеон, и несколько солдат играют и валяют дурака. Весело.

24. 12. 64

Любимые мама, папа, Биби и Идо!

В настоящий момент я дежурный по базе. Полночь, и, на мое счастье, все, что от меня требуется – это сидеть в воротах лагеря и переписывать приезжающие и отъезжающие машины. Движения в такое время почти нет, и я могу заниматься чем хочу.

Через несколько дней кончается курс. Позади – три прыжка с парашютом – два налегке и один – в боевом снаряжении и с оружием. В воскресенье проделаем первый наш прыжок ночью. Жаль, что это всего лишь аэрограмма, и не хватит места описать прыжки. В сущности, описать их довольно трудно.

Быстро закончили наземные тренировки (или так нам показалось), и сразу же после этого нас выстроили в ряд на взлетной дорожке. Закрепляем парашюты, получаем последние указания от инструкторов по прыжкам и шагаем ко входу в самолет. Нас в самолете тридцать шесть человек. Восемнадцать прыгают через правый люк и восемнадцать – через левый. Я должен прыгнуть первым из левой группы первого самолета. За нами закрываются двери, и самолет медленно трогается. Шум мотора переходит в рев и из рева – в вой. Скорость увеличивается, мы "помогаем" самолету подняться криками "Эй, гоп!" Начинаем петь, вдруг открываются люки и тут же дается

команда: "Внимание!" Мы вскакиваем. Как сказано, я должен прыгать первым, но до следующей команды есть еще немного времени. Снова слышится: "Внимание!", и я стою мгновение на краю люка и осматриваюсь. Далеко-далеко внизу – земля. Там и сям на горизонте разбросаны поселения, раскрашивая землю в разные цвета. В нескольких сантиметрах от себя я слышу свист ветра, и вот уже чувствую его холод на ладонях. Поднял голову, смотрю перед собой. Правая нога отставлена назад, готовая оттолкнуться и бросить меня в пустоту. Для страха нет времени. Страх придет после, при следующих прыжках или, может быть, он был и прошел! В данный момент я опасаюсь сделать что-нибудь лишнее, не связанное с прыжком. Но и для этого нет времени! Надо сосредоточиться на пустоте, что перед тобой, делать все правильно. "Прыгай!" Я выбрасываюсь из самолета. "Почва" ускользает из-под ног, и вот я в пустоте. Захвачен порывом ветра, который бросает меня налево, к хвосту самолета, и чувствую, как падаю ниже, ниже. Громко считаю: двадцать один! двадцать два! двадцать три! Важно быть начеку и сохранять чувство времени. В первый раз не очень-то ощущаешь самого падения. Чувствуешь только, как тебя захватывает вихрь воздуха и не дает двинуть ни одним членом. Голова опущена, руки скрещены и ноги накрепко сдвинуты. Открывается парашют.

Смотрю вверх и вижу раскрытый надо мною полог. На канатах нет узлов, не случилось ничего, что требовало бы моего вмешательства. Освобождаю правую сторону резервного парашюта и осматриваюсь. Кругом раскрытые парашюты. Минута, которую проводишь в воздухе, кажется вечностью. Опять-таки – падения не чувствуешь, а медленно-медленно паришь между небом и землей. Вид изменился. Тихо, спокойно – так сказать, величественно. Самое трудное – описать эти 70 секунд в воздухе. Несомненно, это одно из самых чудесных переживаний о жизни. Ты – господин вселенной, более того – сам себе господин! Земля внизу все больше увеличивается, и вот ты уже от нее в 50-ти метрах. День ясный, почти нет ветра. Слегка заносит вправо- Это надо остановить, иначе парашют потащит меня в момент приземления за собой. Сорок метров, тридцать. Земля приближается быстрей и быстрей, и вот ты "готов приземлиться". Важно соблюдать все правила. Ноги сдвинуты, будто склеены. Если удар не придется поровну на обе ноги, есть все шансы сломать ногу. Ноги слегка согнуты. Голова опущена. Руки прижаты к стальной каске. Земля быстро приближается. Двадцать метров, десять – все! Приземляешься как положено, переворачиваешься, и вот ты уже на ногах, бежишь по кругу, ловишь парашют. Приземление произошло слишком быстро, слегка ушиб левую ногу. Все-таки недостаточно сжал ноги. В следующий раз исправим. Решено – сделано. А пока – смотрим вверх, и там, по небосводу, рассыпаны парашюты из самолетов, прилетевших вслед за нашим, и на пространстве в несколько сот метров фигурки падают, приземляются и немедленно вскакивают на ноги. Все ли в порядке? Все благополучно прибыли. Один, правда, вывихнул ногу. Что-то сделал не так как надо. Возвращаемся на грузовиках на базу. Сделано, прыгнули!

Прыжок второй. Ты знаешь, что тебе предстоит, и поэтому больше боишься. Страх этот не настоящий. Так, слегка гнетущее неприятное ощущение. Сказать по правде, думал, что будет страшнее. Но нет для этого времени. Опять прыгаем. Расправляешь узлы, образовавшиеся на канатах от удара ветра. Снижение на этот раз кажется медленней. Переворачиваемся, подымаемся. Пока в воздухе, падения не ощущаешь совсем. Чувствуешь его только под конец.