С Ворошиловым та же история! Он тоже якобы «не понимал» подлинную роль танковых войск. Подлая эта ложь «подтверждается» с помощью всяких извращений и такими вот «свидетельствами»: «Красная кавалерия по-прежнему является победоносной и сокрушающей вооруженной силой и может и будет решать большие задачи на всех боевых фронтах». (Из доклада «IX лет Рабоче-крестьянской Красной Армии и Военно-морского флота». 1938 г. -А. Ненароков. Броня и кони. Дискуссия о советском военном строительстве в 20-е и 30-е годы. — «Московские новости», 1988, № 14, с. 8.)
И лицемерно при этом «забывается» то, что говорит о противоположном. Вот три примера:
1928 г.: «Будущая война, война техники, химии, авиации, требует высокой культурности от ее участников. Теперь не времена Суворова и не эпоха Севастополя, времена теперь иные». (Статьи и речи. М., 1936, с. 256-257.)
1932 г. (пленум РВС СССР): «Самостоятельные танковые и мотомеханизированные части, наряду с этим пехота и артиллерия, усиленные танками и моторами, вот по-настоящему единственно правильная организационная форма использования танка и мотора в интересах обороны государства» (История Второй мировой войны. 1939-1945. М., 1973, т. 1, с. 264).
1934 г. (XVII партийный съезд): «Наша армия стала другой армией, армией техники». (С. 231.)
«Мы должны были на ходу ломать старые формы и методы работы, создавать новые, ни в одной другой армии мира не виданные типы войсковых соединений, ломать и совершенно по новому перестраивать старые роды оружия, делать из пехотных и кавалерийских командиров танковых и авиационных и одновременно быть каждую минуту готовыми идти в бой на защиту нашей великой страны, если бы того потребовала обстановка». (С. 231.)
Вот как бесстыдно лгут «поклонники» и «друзья» Тухачевского! Отсюда хорошо видно, как можно полагаться на их «воспоминания», на «научные» статьи фальшивых кандидатов и докторов наук! Нет, совсем недаром так они не любят документов, избегают их цитировать, а если такое приходится все-таки делать, то цитируют фальсификаторски и по-мошеннически!
Теперь возвращаемся снова к «единственному и несравнимому», к «великому» маршалу, критики которого его поклонники решительно не переносят!
Сталин, конечно, имел на Тухачевского некоторый «зуб» за польскую кампанию (1920). Но он никогда не позволял личным обидам и досаде превалировать при решении важных вопросов. Именно поэтому Тухачевский получил звание маршала и играл самую видную роль в военных делах, хотя Сталин мог бы с не меньшим основанием выдвинуть на главную роль Якира или Уборевича. Но он этого, однако, не сделал, несмотря на неудовольствие последних, очень завидовавших Тухачевскому!
Острые нападки на подсудимых по вопросу о танковых войсках и их роли в войне, безусловно, страдали многими преувеличениями. Разразившаяся вскоре кровопролитная и тяжелейшая война с немецким фашизмом это полностью доказала.
Пункт о «заговоре против Ворошилова» (у Викторова) изложен очень маловразумительно. Констатируется, что часть подсудимых (Тухачевский, Уборевич, Корк, Путна) признавали «разговоры» между собой о необходимости смещения Ворошилова с поста наркома и уговор с Гамарником, замом наркома, начальником Политуправления РККА, членом Военного совета, о совместном открытом выступлении против него в правительстве. При этом Гамарник обещал им «крепко выступить против Ворошилова».
Этот вопрос очень, конечно, интересен. Он заслуживает обстоятельного разбора. Но автор публикации ограничивается лишь следующим замечанием: «Почему хотели выступить против Ворошилова? Какие ошибки и упущения могли быть поставлены в вину наркому? На суде этого не выясняли. Намерение же подсудимых обратиться в правительство расценили как вынашивание террористических намерений в отношении товарища Ворошилова».
Трудно поверить, что в действительности в суде желание подсудимых «обратиться в правительство» по поводу Ворошилова определяли как «террористические намерения». Это как-то анекдотично звучит!
Защищаясь, обвиняемые неизбежно должны были, хотя бы в двух словах, сказать, чем они были так недовольны: например, что Ворошилов «устарел» в плане новых военных концепций и живет прошлым, что он мешает развитию армии; что он поверхностно занимается делами наркомата, перекладывает решение трудных вопросов на других; что он больше занимается театром и смазливыми актрисами, чем военным делом, и т.п.
Вероятно, так и говорилось: терять подсудимым было решительно нечего! Не могли они надеяться на защиту наркома! Ворошилов относился к ним сейчас бесконечно враждебно: мало того, что они его опозорили (такой скандал в его ведомстве!), они еще поставили под сомнение его собственную политическую честность и умение разбираться в людях! Ведь это он не раз хорошо рекомендовал Тухачевского, сделал его своим первым заместителем, был с ним в отличнейших отношениях, хотя Сталин ему делал разные намеки, а Тухачевский позволял себе разные «выпады». Теперь его собственная голова висела «на волоске». О членах Политбюро, которых группа заговорщиков хотела лишить власти, и вовсе говорить нечего: те жаждали их крови и в вине не сомневались ничуть. Вполне понятно: главных лиц они знали много лет, и знание являлось отнюдь не формальным, как у современных борзописцев.
Ошибки и упущения наркома здесь нечего было выяснять: суд, где разбиралось дело об измене и заговоре, был не местом для этого. Ошибки и упущения Ворошилова надлежало выяснять на пленуме ЦК партии, на заседании Военного Совета СССР или правительства. Есть все основания думать, что из окончательно варианта стенограммы все упоминания об ошибках Ворошилова и его упущениях задним числом вычеркивались. Уже тогда Ворошилов думал, как он войдет в историю, и ему было мучительно жалко помрачить свою славу.
Он достиг уже 56 лет, лучшая часть жизни осталась позади. Жизнь этого луганского слесаря казалась воистину невероятной, как жизнь Адольфа Гитлера! Сын железнодорожного сторожа, Ворошилов с 6-ти лет работал на шахте, пас скот помещика, был батраком у кулака, работал на ряде заводов, знал увольнения, скитания без работы, участвовал в забастовках и массовках, издавал листовки, в 1903 г. вступил в партию и примкнул к большевикам. Участвовал в 1-й русской революции 1905-1907 гг., был главой Совета рабочих депутатов в Луганске (1905), делегатом IV, V и VI съездов партии, апрельской партийной конференции 1917 года, сидел в тюрьмах, был в ссылке (Архангельская губ., Чердынский край).
В марте 1917 г. Ворошилов — председатель луганского Совета рабочих депутатов, организатор и редактор газеты «Донецкий пролетарий».
После Октября 1917 г. поток революционных событий и собственный темперамент несет 36-летнего Ворошилова на гребне важнейших событий: он командующий 5-й украинской армией против немцев и донской белоказачьей контрреволюции, командует 10-й армией и Царицынским фронтом, будучи здесь соратником Сталина, он — заместитель командующего и член РВС Южного фронта, нарком внутренних дел Украинской республики, командующий войсками Харьковского военного округа, командующий 14-й армией, член РВС Первой конной армии, участник X партийного съезда, командующий Северо-Кавказским (1921-1924) и Московским (1924-1925) военными округами, после смерти Фрунзе — его преемник, глава Вооруженных Сил СССР. Ему первому было присвоено звание Маршала СССР (1935).
