Гораздо менее лестную характеристику дала Кроули профессор Э.-М. Батлер, преподаватель немецкого языка в Ньюнэм-колледже Кембриджа и автор книги «Миф о маге». Она приехала взять у Кроули интервью, необходимое ей для работы над книгой. Батлер вспоминала о Кроули како человеке, склонном к деспотизму, скучном, эгоистичном и ограниченном. В её глазах это был жалкий человечек в очках с толстыми стёклами, жёлтым лицом наркомана и слезой, дрожащей в уголке глаза. У него был высокий, неприятный голос. Вдобавок ко всему Кроули довольно сильно напугал гостью. В ответ на вопрос, касающийся оккультизма, он громко закричал: «Магия — это не один из возможных путей в жизни, это единственно возможный путь».
Возможно, самым важным гостем Кроули в этот период оказался молодой человек по имени Джон Симондс. Он жил в Хэмпстеде, в доме номер 84 по Баундэри-роуд, где умер Нойбург. Симондсу стало интересно познакомиться с человеком, который, послухам, наслал проклятие на предыдущего обитателя дома. Он послал Кроули телеграмму и был приглашён в Гастингс на обед. Симондс принял приглашение и приехал, взяв с собой астролога Руперта Глидоу. После первой встречи Симондс описывал Кроули как человека «среднего роста, слегка сутулого и одетого в старомодный костюм с брюками гольф, которые чуть ниже коленей были скреплены серебряными застёжками. Взгляд его был одновременно загадочным и страдающим. У него была жидкая, козлиная бородка и усы, а голова его, несмотря на то что он не был абсолютно лыс, выглядела голым черепом… "Делай что желаешь — таков весь закон", — взволнованно и гнусаво произносил он. "Самый порочный человек в мире" выглядел довольно измождённым…»
Поначалу разговор не клеился, но, когда Глидоу заговорил об астрологии, Кроули оживился. Они говорили о магии, пока не наступило время обеда. Симондс и Глидоу остались обедать в общей гостиной, а Кроули отправился наверх, к себе в комнату. После обеда Кроули достал бутылку бренди, которую они и выпили втроём, разговаривая о конце света, а также всевозможных теориях и предсказаниях на этот счёт. Возможно, разговор получался несколько односторонним, поскольку Кроули, когда его спрашивали о конце света, как правило, достаточно безапелляционно заявлял, что он не понимает, зачем вся эта суета вокруг конца света, если мир и без того уже был уничтожен огнём в 1904 году.
В течение нескольких следующих месяцев Симондс и Кроули переписывались и несколько раз встречались. Вскоре Кроули назначил Симондса распорядителем своего литературного наследия. По мнению Исраеля Регарди, это было свидетельством отсутствия проницательности со стороны Кроули. «Неискренность этого человека [Симондса], — писал Регарди, — явно продемонстрированная в первых двух-трёх главах его книги "Магика Алистера Кроули", написанных в презрительном тоне, видимо, абсолютно ускользнула от внимания Кроули. Эта книга с очевидностью демонстрирует, что, общаясь с Кроули, Симондс преследовал корыстные цели и что ему вполне удалось пустить пыль в глаза умирающему старику». Недоверие Регарди, судя по всему, разделял Морис Коллис, который встречался с Симондсом в 1950 году, когда последний работал над книгой о Кроули под названием «Великий Зверь». Коллис записал в своём дневнике: «Он сказал, что благодаря знакомству с Кроули надеялся приобрести известность и заработать состояние».
Летом 1947 года здоровье Кроули начало стремительно ухудшаться. Он нуждался в постоянном уходе, но не мог себе этого позволить из-за недостатка денег. Правда, в коробке под кроватью у него лежало около 450 фун — тов, но он отказывался к ним прикасаться, говоря, что это деньги, присланные из Америки для особых нужд ОТО. Когда наступила осень, болезнь Кроули настолько обострилась, что он практически постоянно находился под воздействием лекарств. Его речь стала неясной, а в мыслях царил беспорядок. Он целыми днями просиживал у себя в комнате в полной тишине. Последние слова, которые он сказал Льюису Уилкинсону, звучали так: «Мне жаль, что вы потратили столько времени, навещая бревно».
Дейдре часто навещала Кроули, чтобы поговорить сними просто побыть рядом или составить ему компанию, если он в ней нуждался. Нередко вместе с ней приходил их общий с Кроули сын. 29 ноября она написала Льюису Уилкинсону письмо. На конверте значился адрес: Незервуд, Ридж, Гастингс. В письме было написано следующее:
Дорогой мистер Уилкинсон, в офисе меня просили сообщить Вам, когда я снова окажусь в «Незервуде», но я пишу Вам не только поэтому, но ещё и потому, что Алистер находится в очень плохом состоянии, худшем, чем когда-либо прежде на моей памяти. Знаете ли Вы об этом и не сможете ли приехать сюда в ближайшее время? Мне кажется, здесь к нему не проявляется той заботы и не уделяется того внимания, в которых нуждается настолько больной человек. Однако я не знаю, как мне вмешаться, не обидев окружающих его людей и не ухудшив тем самым ситуацию. Если бы Вы только были здесь и придумали что-нибудь. Больше всего меня беспокоит его плеврит. Он выглядит таким больным и ослабевшим. Простите, что пишу карандашом. Моя ручка — в комнате Алистера, а он, кажется, спит, и я не могу её взять. Искренне Ваша, Дейдре.
Наконец-то у Кроули был кто-то, кто искренне любил его, несмотря на все его недостатки, кто дал ему, пусть ненадолго, уют и тепло семейной жизни.
Почувствовав приближение конца, Кроули не испытал страха. Смерть означала для него лишь возрождение в новом качестве. Он не пытался отречься оттого, что делал, не раскаивался ни в своей жизни, ни в своей магии. Он сожалел лишь, что не успел добиться в жизни всего, чего хотел.
Кроули умер в «Незервуде» 1 декабря 1947 года от хронического бронхита, осложнённого плевритом и сердечной недостаточностью. Дейдре Мак-Альпин в момент его смерти была рядом с ним, а его десятилетний сын ненадолго вышел из комнаты. Говорят, что перед смертью Кроули впал в забытье, слёзы покатились по его щекам, а последним, что он произнёс, были слова: «Я запутался». Но это слухи. Последним, что услышала от него Дейдре, была фраза: «Иногда я ненавижу себя».
В тот момент, когда Кроули испустил дух, занавески в его комнате внезапно вздулись от ветра, ворвавшегося в окно. Дейдре решила, что это был знак, свидетельствующий о том, что боги приняли его в свой круг.
Вскоре после смерти Кроули, когда его тело без присмотра лежало в комнате, кто-то вошёл и украл его золотые часы.
На следующий день лондонский врач Кроули, доктор Уильям Браун Томсон был найден мёртвым в ванне в собственной квартире в Мэйфейре. Он постоянно сокращал дозу принимаемого Кроули героина, а в сентябре вовсе не прописал ему этого наркотика. Говорили, что Кроули проклял его за это. СмертьТомсона произошла по естественным, а отнюдь не оккультным причинам, однако распространились слухи о том, что это — месть его пациента. Так было положено начало посмертной легенде Кроули.
