Так прошли трое суток. По просьбе механика командир принимает решение при всплытии на перископную глубину (давление забортной воды снизится) заменить разорванную прокладку циркуляционного насоса. Всплываем на перископ. Механик дает команду при падении давления заменить прокладку. Давление забортной воды упало, но все равно вода просачивается. Механик (сын степей) дает команду создать противодавление в отсеке и работать дальше. Создали давление 0.8. Вода не поступает. Заменили прокладку.
У меня на пульте начинают скакать все приборы по конденсатно-питательной системе, грозя сбросить АЗ реактора. Все это от избыточного давления в 8 отсеке. Механик дает команду запустить компрессора на снятие давления из восьмого. Запустили. Не справляются. Дает он следующую глупейшую команду – в восьмом открыть переборочную дверь между 8 и 7 отсеками, стравить давление. Старший лейтенант Рыбальченко и матрос Мухамметдинов открыли ее со второго раза, пользуясь рычагом. О том, что не могут открыть переборку, Рыбальченко докладывал в ЦП.
Открыли и улетели в седьмой. Тела их превратились в мешок костей. Вот так они и погибли за сутки до возвращения в базу.
Подумал бы своей головой мех и не давал бы эту команду, на открытие переборочной двери, явившуюся смертным приговором ребятам. Механика совесть не мучила. На партсобрании долго искали виновного в аварии, пока я не встал и не сказал «Хватит Му-Му сношать! Виновен в гибели ребят командир БЧ–5 капитан 2 ранга Мустафин! Вот его и посылайте сопровождать «Груз–200». Сил у меня больше не хватало ни на что, и я прямо после своих слов ушел с партсобрания, не ожидая его завершения. Через полчаса догнали меня мичмана и офицеры экипажа и, выражая слова благодарности за то, что я один из сорока семи членов КПСС подводной лодки сумел сказать правду в лицо, увели поминать погибших.
Может быть, за это мне НачПО три года препятствовал назначаться на штатную должность помощника командира атомной подводной лодки? А механика наказали: отправили продолжать службу старшим военпредом на родину в Башкирию…
И еще одна история, грустноватая, но не очень. 1977 год. Сдача задачи №-2 в море. Эти выхода заматывали всех: каждые два часа учебная тревога и всплытие на сеанс связи.
В очередной раз, сменившись по тревоге с ПУ ГЭУ, бегу в восьмой отсек. Прибегаю, докладываю в ЦП: «8-й отсек к бою готов, присутствуют все». Сажусь на Пульт ППУ, вахтенного отправляю осмотреть нижнее помещение отсека. Личный состав отсека также примчался по тревоге и тут же попадал, продолжая спать. Возвращается вахтенный и говорит: «Товарищ старший лейтенант! На верхней палубе под пайолами вода!». Я с воплями: «Опять забыли закрыть манометровый клапан теплого ящика!», бегу смотреть, в чем же дело. Да, вода в два сантиметра толщиной под пайолами. Что-то меня дернуло, сунул я палец в воду и в рот затем. Е-мое, забортная!!! Сел на задницу, взор мой поднялся вдаль и вижу струю воды той же толщины, бьющую в ГРЩП №-2. Первая мысль: «Пиzдец! Сейчас короткое, и пожар в отсеке обеспечен». Уже пошло парение от поступления воды под давлением.
Бегу к «Каштану», пиная всех спящих и крича: «Аварийная тревога! Поступление забортной воды в отсек!». То же самое кричу в Центральный пост по «Каштану». Центральный мне в ответ: «Задрал ты нас своими отработками личного состава. Днем отрабатывайся». Но магическое слово «ФАКТИЧЕСКИ» после моего повторного доклада об аварии сработало. Пошли играть аварийную тревогу по ПЛ, старшина команды прибежал на пульт ППУ, а я рванул к струе воды.
Прибегаю, по пути обесточив ГРШП №-2 и вижу картину: прорвало точно посредине заглушку ВОГа по забортной воде. И струя бьет в щит. Уже легче стало – щит – то обесточил. Начинаю разбрасывать ящики с ЗИПом, которых и так до хрена в турбинных отсеках, а по закону подлости в этом месте их еще больше. Разбросал. Перекрыл вентиль, поступление воды прекратилось.
Всплыли в надводное положение, тихо так, слышно как вода за бортом обтекает корпус. Меня колотит, но заглушку эту снял, кричу, чтобы искали такую же. Сыграли отбой аварийной тревоги. Почему-то первым прибежал в отсек ЗКПЧ, забрал заглушку и со словами: «Помещу в музей в ДОФе, а тебя представлю к медали «За боевые заслуги» убежал обратно. Привели отсек в порядок, правда, я все эти ящики с ЗИПом, которые разбрасывал, поднять сам уже не смог.
Наградить меня не наградили обещанной наградой. Наградила меня потом общественная организация «Постоянно действующий Президиум Верховного Совета СССР», намного позже (да и за это спасибо). А ЗКПЧ через полгода вручили орден «Боевое Знамя», на что старпом отреагировал следующим образом: «Заму? «Знамя»? Да зачем мы тогда служим?» И ударом кулака по столу вдребезги разнес стекло на нем.
Неделя до завершения автономки. Все боевые части готовятся к прибытию. Второй дивизион (электрики) обнаруживает, что не взяли с собой разъемы питания с берега (иначе называемые «головами»). На докладе о готовности из уст комдива – 2 прозвучала фраза: «Второй дивизион к приходу в базу готов, но вот «голов» у нас нет, товарищ командир, на берегу оставили». На что командир заорал благим матом: «А члены свои тоже на берегу оставили?».
После той аварии с гибелью двух человек хотели экипаж К–426 расформировать, но стало не хватать пушечного мяса в стране, и дали нам 24 суток отдыха и все. По прибытию в базу отправили нас в Среднюю Азию за призывниками, то есть «на охоту за тушканчиками». Я со своей группой попал в Бухару. Жили в гостинице «Интурист», днем питались как в столовой, а вечером ресторан и бары до утра. Военкомат дал неделю на: «…гуляй рванина, от рубля и выше…», а за это время обещали в горах отловить необходимое количество призывников.
Однажды утром сидим в ресторане на первом этаже, завтракаем. Доктор (начальник службы «М», иначе в шутку называемой мною «помощником смерти») Саня находится в состоянии возвращения из знаменитой страны Бодун, все остальные более-менее, но все как один не прочь бы и здоровье поправить.
Доктор не выдержал первым, подозвав официанта, говорит ему: «Сын степей! Принеси-ка пару банок водки!». Улугбек побежал выполнять желание клиента. Долго его не было, наконец, появился, но к столу подходить боится, стоит вдалеке. Док подзывает его, где, мол, водка, басурманин?! На что последовал ответ: «Понимаете, смотрел в магазине, на складе, бегал в соседний магазин, но нигде нет водки в банках – только в бутылках…».
