Наполеоновских войн, особенно после Отечественной войны 1812 г., когда русские офицеры, прошедшие всю Европу и широко ознакомившиеся со всеми сторонами тамошней жизни, завезли свой интерес к ружейной охоте с легавой домой, в свои поместья [Камерницкий 2005:105–106].
В начале XIX века произошло усовершенствование оружейной техники (вместо кремней стали использоваться капсюли, на смену дульнозарядному пришло казнозарядное оружие и т. д.), благодаря чему ружья стало удобнее заряжать, чистить, носить, и это также способствовало быстрому распространению ружейной охоты.
Чтобы очертить положение ружейной охоты во времена Тургенева относительно охоты псовой и гоньбы, обратимся вновь к Сабанееву, который в 1878 году писал:
Первоначально она [ружейная охота] имела чисто промысловый характер, т. е. была исключительным достоянием крестьян, дворовых людей, мещан и, быть может, мелкого приказного люда. Недаром говорилось тогда: охота соколиная – царская, псовая – боярская, ружейная – егерьская или псарская. Действительно, до начала царствования Екатерины Великой на птиц охотились преимущественно с соколами и ястребами, на зверей – с собаками борзыми, травильными, гончими. Уж и позднее, когда соколиная охота почти уничтожилась, барство всё еще долго, почти до сороковых годов, считало для себя унизительным название егеря и посылало на охоту за пернатой дичью псарей или особых охотников, долженствовавших поставлять дичь к помещичьему столу [Сабанеев 1992а: 135].
Егоров дает яркую современную характеристику:
Дело в том, что при охоте с ловчими птицами и собаками главный акцент охоты приходится именно на птиц и собак. От них зависит не только успех охоты, но и вся ее красота. И это они добывают диких зверей и птиц, а не человек, который только «тешится» их работой. <…> В егерской охоте человек из полупассивного зрителя превратился в активного участника, в главную фигуру на охоте, оттеснив с переднего плана и ловчих птиц, и ловчих собак [Егоров 2008: 293].
Таким образом, ружейная охота могла представлять собой совсем небольшое по масштабу мероприятие со всего лишь одним участником. Необходимы были лишь четыре составляющих: охотник, ружье, собака и птица. Такую охоту отличали тишина и потаенность, по крайней мере до того момента, как раздавались выстрелы. Она способствовала установлению близких и доверительных отношений между охотником и собакой. Ее основной целью было убийство птиц, которые служили едой, предназначавшейся либо для самого охотника, либо для хозяйства. Она не терпела спешки и требовала от охотника, чтобы тот передвигался пешком и был предельно внимателен к окружающей его природе и поведению собаки. Она велась на всевозможную пернатую дичь: тетеревиных, бекасовых, куропаток, перепелов, вальдшнепов, различных водоплавающих и болотных птиц, но также и на зайцев. Она могла продолжаться очень долго: несколько дней, а то и недель кряду, с ночевками на природе или в непосредственной близости от охотничьих угодий. В ней зачастую участвовал егерь, с которым охотник в поисках дичи проводил очень много времени. Она требовала стрелкового мастерства и знаний о быстро развивающихся оружейных технологиях и других охотничьих атрибутах. Любители псовой охоты могли привести довод, что, охотясь на волков, они защищают человеческие жизни и скот [Helfant 2010: 65–68], ружейная же охота не подразумевала никакого явного защитного действия. По большому счету такие охотники просто добывали пищу, а не уничтожали враждебных животных или вредителей [65]. Ружейная охота давала охотникам возможность погружаться в мир природы и сливаться с ландшафтом – именно такое состояние ярко представлено на картине И. И. Шишкина, написанной им в 1867 году (рис. 6). Если же проводить параллели с литературой, то можно сказать, что псовая охота была эпосом, а ружейная – лирикой. Всё возрастающие социополитические коннотации, которые нес этот новый тип охоты, как мы увидим в главе третьей, играли заметную роль в тургеневских «Записках охотника».
Ружейная охота, на которую можно было отправляться в течение сезона значительно чаще, нежели на псовую охоту и гоньбу, располагала к ведению ежедневных или ежегодных списков добычи, куда входил подробный перечень видов и количество убитых особей, а это требовало глубокого знания фауны и особого фокуса внимания, характерного для ученых-натуралистов. Подобная практика как бы подразумевала, что в поединке с природой можно вести счет, составляя такой вот журнал побед. В этом типе охоты имело принципиальное значение, к какому виду относится добыча, так как существовала иерархия престижности среди различных, но зачастую родственных друг другу видов птиц, и уметь определить вид со всей точностью было крайне важно. Такая иерархия могла варьироваться в зависимости от личных предпочтений того или иного охотника. Например, граф А. К. Толстой любил выслеживать глухарей, Тургенев же – тетеревов [Марков 1997: 192–193]. В своем охотничьем труде Аксаков приводит подробные описания 45 видов птиц и одного вида млекопитающих (зайца). Тургенев упоминает, что в течение 1868 года охотился на 22 различных вида животных (17 видов птиц и пять – млекопитающих), что значительно превышает три вида, на которые охотились с борзыми и гончими. Поэтому неудивительно, что некоторые наиболее выдающиеся русские естествоиспытатели, такие, например, как К. Ф. Рулье, вышли на авансцену, с готовностью сотрудничая при этом с охотниками, как раз во время подъема ружейной охоты, происходившего в России в середине XIX века [66].
По мере роста ее популярности в XIX веке ружейная охота всё чаще попадала на страницы книг русских писателей той эпохи. Одно из первых упоминаний мы находим у Пушкина в «Барышне-крестьянке» (1830):
Итак, она шла, задумавшись, по дороге, осененной с обеих сторон высокими деревьями, как вдруг прекрасная легавая собака залаяла на нее. Лиза испугалась и закричала. В то же время раздался голос: tout beau, Sbogar, ici… и молодой охотник показался из-за кустарника. «Небось, милая, – сказал он Лизе, – собака моя не кусается» [Пушкин 1977–1979, 6: 104] [67].
Примерно через 40 лет Л. Н. Толстой блестяще опишет ружейную охоту Левина на русских болотах в «Анне Карениной» [68]. В несколько громоздком заглавии аксаковских «Записок ружейного охотника Оренбургской губернии» уже есть прямое указание на то, что книга полностью посвящена именно ружейной охоте. Однако именно Тургенев создал самые знаменитые литературные изображения ружейной охоты (в первую очередь в «Записках охотника»), и именно опыт охоты помог ему стать знатоком природы, не имеющим себе равных среди всех своих русских собратьев по литературе.
Охотничьи опыт и предпочтения Тургенева
Как правило, и русские, и западноевропейские охотники XIX века предпочитали либо ружейную, либо псовую охоту и очень редко увлекались двумя видами сразу (редким исключением был Л. Н. Толстой). А. С. Хомяков был увлеченным заводчиком борзых и знатоком
