С божьей помощью и я скоро узнаю и научусь любить его религию, и уверена, что он мне в этом поможет. Но не буду Тебя утомлять длинным письмом.
С наитеплейшими пожеланиями милому отцу.
Остаюсь, дорогая мама,
Твоим любящим и послушным ребенком Аликc».
В тот же день Аликc пишет также сестре Николая, Ксении. Ни слова о мучительной теме, которую всего три недели до этого так энергично объявляла закрытой: «Какой же он ангел, — пишет она о Николае, — я могу лишь на коленях благодарить Бога, что он меня так направил. Не могу описать, как я счастлива!..» Однако в ее окончательном впечатлении о молодоженах все те же «смешанные чувства»: «Пара производит счастливое впечатление, но комично видеть брата женатым…»
Аликc покидает Кобург. Она едет поездом в Дармштадт, чтобы оттуда поехать далее, в Англию, где ее уже ожидает бабушка. Николай провожает ее до вокзала. Прощание самое тяжелое, какое оба доныне переживали.
На обратном пути Николай рвет любимые цветы Аликc. Влюбленность превращает двадцатишестилетнего юношу и двадцатидвухлетнюю девушку в детей, для которых весь мир состоит только из собственных переживаний. Когда Николай входит в свою комнату, чтобы написать ей первое письмо в Англию, то обнаруживает записку от Аликc. Она оставила ее, чтобы облегчить ему внезапное одиночество.
Вечером, уже в поезде, Аликc записывает в своем дневнике:
«2 мая. Обедали рано, и затем Виктория, Людвиг и я уехали. Я была смертельно несчастлива по поводу разлуки с любимым Ники. (…) Серо и пасмурно, и мне было очень печально без моего любимого. Перед прощанием он дал мне брошь с алмазной россыпью.
Приехала в Дармштадт. Перед сном написала Ники. Радуюсь, что рядом милый Эрни — странно видеть здесь Дакки…»
В следующий вечер Аликc начинает свое путешествие в Англию. Она печальна, несмотря на общество, чувствует себя одиноко, и обстановка вокруг нее, кажется, соответствует ее состоянию:
«3 мая. Поезд из Дармштадта. Дождь льет как из ведра. Еду вечерним поездом в Англию. Виктория, Людвиг, дети. Мисс Робсон, Гретхен и я. Взяла с собой Мадлен. Орчи осталась дома, — она приедет позже в Киль…»
Когда Аликc покидает Дармштадт, ничего больше не остается по-прежнему. Складываются новые отношения. Вместе с родным городом Аликc оставляет позади и свое детство.
Теперь она невеста.
Вто время, как в ночном поезде в Англию Аликc грустит по поводу разлуки с Николаем, сам он — на обратном пути в Россию — наслаждается своим счастьем, за которое так долго боролся. В вагоне-салоне за столом, на который внимательный адъютант поставил украшенный цветами портрет Аликc, он перебирает в уме минувшее: борьбу для достижения своей цели, радостную реакцию родственников, многочисленные празднества, выезды в окрестности Кобурга и Дармштадта — все это отражено в его дневнике. «Она надела мне кольцо, — какое необыкновенное чувство быть женихом!» — размышляет двадцатишестилетний царевич, и в веселых тонах писем, которые он поначалу пишет Аликc по нескольку раз в день, над чувством разлуки преобладает надежда на скорое свидание в Англии.
В Луге, уже на российской территории, Николая пробуждают от грез: для приветствия прибыла делегация офицеров его полка. Газеты давно уже разнесли по всему миру весть о помолвке русского престолонаследника с принцессой Аликc Гессен-Дармштадтской, опередив официальный бюллетень русского двора.
«Дармштэдтер цайтунг» в выпуске от 21 апреля, то есть на следующий день после решения Аликc, сообщала:
Сообщение в «Дармштадтской газете»
от 21.4.1894 г. о помолвке принцессы Аликc с Николаем, российским престолонаследником«Вчера в Кобурге были завязаны нежные узы, которыми наш княжеский дом вновь соединится с российским императорским домом (…) Так что недалеко то время, когда наша дорогая принцесса будет призвана, подобно ее двоюродной бабушке Мари, вместе со своим императорским супругом украсить трон могущественной Российской державы. Ее увозят от нас, чтобы в чужой стране она нашла блестящее поприще для деятельности, но она не забудет своей немецкой отчизны, преданной земли Гессена, которая в эти дни представила столь прекрасное доказательство своей верности родовому княжескому дому (…) Эта новость вызовет радость населения по всей гессенской земле».
26 апреля английская газета «Стандарт» свела воедино сообщения своего московского и берлинского корреспондентов:
«Москва. Помолвку царевича с принцессой Аликc Гессенской в воскресенье будут праздновать благодарственными богослужениями в отдаленнейших частях России. То обстоятельство, что невеста доводится сестрой великой княгине Елизавете Федоровне[55], жене генерал-губернатора Москвы, придает этому событию особенный интерес в этом городе (…) Все московские газеты рассматривают этот брак, как укрепление союза между Россией и Германией и тем самым как будущую гарантию мира[56].
Берлин. Кельнская газета цитирует сообщение из Санкт-Петербурга, согласно которому свадьба царевича состоится не ранее первых чисел октября, чтобы на ней могли присутствовать все члены императорской фамилии, в том числе больной брат царевича, пребывающий в настоящее время на Кавказе[57]. Далее сообщается, что принцессе придется еще до свадьбы сменить религию и имя. Дворец, в котором предстоит жить юной паре, еще не готов, но, по всей видимости, речь идет не об Аничковом дворце, поскольку царь и царица хотят оставить его для себя. Принц и принцесса Прусские [Генрих и сестра принцессы Аликc, Ирина] летом приедут в Петербург, но не в связи со свадьбой, на которой изъявил желание присутствовать кайзер Вильгельм[58]».
После поздравлений, полученных обрученными еще в Кобурге, Дармштадте и Петербурге, теперь телеграммы со всего мира получает и королева Англии — как родственница, взявшая на себя роль родителей Аликc. Помимо коронованных особ Европы, выражающих «свою радость» и «удовлетворение» по случаю помолвки Аликc Гессенской и российского престолонаследника, приходит множество посланий и от членов ее семьи. Многие из них уже связаны родственными узами с женихом и невестой. Царица, которая — как и царь — не испытывает особой радости от этого союза, телеграфирует королеве Виктории:
«От всего сердца выражаю Тебе свою благодарность за Твое любезное письмо, которое меня глубоко тронуло: я счастлива, что Ты так полюбила моего дорогого Ники — это истинная радость моему сердцу.
