Ознакомительная версия.
Без уголовного дела все-таки обошлось, но чтобы другим неповадно было столько зарабатывать, Магомаеву устроили показательное наказание – ему на целый год запретили давать концерты, появляться на радио и телевидении и вообще выступать где-либо за пределами Азербайджана.
Внезапное исчезновение такого знаменитого певца, которого уже обожала вся страна, конечно, не прошло незамеченным. Населению, как обычно, не сообщили, в чем дело, поэтому каких только слухов ни ходило – и что он эмигрировал, и что он в тюрьме, и что тяжело болен. А он просто удалился в тень, как от него потребовали и спокойно начал новый этап в своей жизни.
Любопытный парадокс – насколько волнуется певец, настолько его волнение передается залу. Тебя смущают собственные исполнительские огрехи, а публика, не замечая этого, откликается на твою искренность и непосредственность. Когда же артист выходит холодным, как олимпийский бог, зал замыкается. Глаза видят, ухо слышит, сердце молчит.
Магомаев никогда не сдавался. Закрыли перед ним одну дверь? Значит, как раз есть время для другой! Он вспомнил, что у него ведь до сих пор нет высшего музыкального образования. Парадоксальная, по правде говоря, ситуация – общесоюзная звезда, поющая в лучших театрах страны (это не считая эстрады) и даже мира, даже не училась в консерватории. Но ведь он всегда собирался получить высшее образование, даже родственникам это когда-то обещал. Просто пока все недосуг было – слава свалилась очень рано, потом стажировка в Италии, постоянные концерты и гастроли…
В общем, Муслим решил, что нет худа без добра, и раз у него все равно полгода, а то и год свободного времени, как раз можно потратить его на получение образования. И поступил в Азербайджанскую государственную консерваторию имени У. Гаджибекова. И… быстренько закончил ее. Звучит забавно, но это только на первый взгляд. На самом деле все было совершенно серьезно, оценки Магомаеву никто просто так не поставил, да и если предложили бы, он бы отказался – он хотел получить настоящий диплом, а не подарок от обожающих поклонников. Просто с тем уровнем, который уже был у него, в консерваториях не учатся – в них преподают. Это все равно что Эйнштейн бы пошел вдруг в университет учиться физике или Чехов поступил бы в литературный институт.
Поэтому все обучение в консерватории для Магомаева свелось к тому, что он позанимался теми дисциплинами, которые у него были слабоваты, подтянул их и подготовился к экзаменам. Учился он на вокальном отделении, поэтому полученных еще когда-то в музыкальном училище знаний вполне хватило, чтобы сдать большинство не самых важных для вокалиста предметов. А когда сдавал фортепиано, он даже решил блеснуть и напомнить всем, что не зря учился в музыкальной школе на пианиста. Поэтому к экзамену подготовил не простую пьеску, которой вполне хватило бы для успешной оценки, а прелюдию до-диез минор Рахманинова и первые две части «Лунной» сонаты Бетховена, да еще и для четырех рук – вместе со своим педагогом. Конечно, члены комиссии были в полном восторге – даже на фортепианном факультете не все играли на экзаменах такие сложные вещи.
Но самым главным экзаменом для вокалиста, разумеется, был выпускной концерт. Сейчас очень весело читать консерваторскую афишу, информирующую, что состоится концерт выпускника консерватории, народного артиста Азербайджанской ССР Муслима Магомаева (да, он уже был народным артистом Азербайджана), вход бесплатный. Да-да, бесплатный вход на концерт артиста, который легко собирал многотысячные стадионы, к которому билеты перекупали из-под полы за десятикратную стоимость! Так было положено по правилам, но все равно это было очень легкомысленно со стороны руководства консерватории.
Народу на этот концерт пришло столько, что вместо зала им действительно нужен был стадион. Стояла страшная жара, но все равно людей набилось как сельдей в бочке, в обморок падали, но не уходили, да еще и целая толпа стояла на улице. Им-то как раз жара оказалась даже на руку – все окна и двери в зале распахнули, стараясь создать хотя бы иллюзию сквознячка, и мощный голос Магомаева прекрасно разносился по всей улице.
Пел он произведения Генделя, Страделлы, Моцарта, Шумана, Грига, Верди, Чайковского, Рахманинова… Кстати, любопытная деталь – дирижировал на этом концерте выдающийся музыкант Ниязи, у которого по разным объективным причинам тоже не было консерваторского диплома, поэтому музыканты в шутку предлагали попросить ректора, чтобы он и Ниязи дал диплом за компанию. Но шутки шутками, а выпускной концерт прошел как положено, и Магомаев наконец-то официально получил высшее образование. И как раз вовремя, потому что его опала тоже подходила к концу.
Вызвали меня в КГБ Азербайджана, тогдашним председателем которого был Алиев. Принял меня его заместитель. Помню, подумалось: «Почему мною еще и КГБ заинтересовалось? Ведь о моих парижских мыслях знал только один человек на свете – брат Кемал. Телепатия у них, что ли?»
Вопреки опасениям меня встретили доброжелательно:
– Муслим, тебя просят приехать в Москву. Это личная просьба товарища Андропова.
– А зачем я туда поеду? – От сердца отлегло, и я начал показывать характер.
– Концерт по случаю юбилея Комитета государственной безопасности…
Я завелся еще больше:
– Никуда я не поеду! Они меня на полгода наказали. За что?.. Гастролировать нельзя, а развлекать их в Кремле можно?
Заместитель Алиева сказал спокойно, но жестко:
– Ты уже испортил отношения с Министерством внутренних дел, с Министерством культуры. Ты что же, теперь хочешь испортить их со всем КГБ и лично Юрием Владимировичем Андроповым? Не советуем. Поезжай.
Потом я узнал, что это сам Андропов звонил Фурцевой:
– Екатерина Алексеевна, мои ребята хотят послушать Магомаева.
– А он у нас наказан – ему запрещено выступать.
– По нашей части у него все чисто, – ответил главный чекист. – Обеспечьте, пожалуйста.
Фурцева понимала, что и наказывать надо умеючи. А тут вдруг такой повод. Запрет на выступления был снят. Я поехал в Москву и спел на том юбилейном концерте.Опала закончилась, Магомаеву вновь разрешили выступать и спустя какое-то время даже снова выпустили за границу. На этот раз в Канны, где проходил очередной Международный фестиваль грамзаписи и музыкальных изданий (МИДЕМ). В этом фестивале участвовали музыканты, ставшие рекордсменами по количеству проданных пластинок.
Муслим туда попал как певец-эстрадник, и когда озвучили, сколько у него продано пластинок, в зале это вызвало настоящий шок. Были даже крики, что это обман, такого быть не может, ни у кого пластинки не выходят таким тиражом. Но никакой подтасовки не было, просто условия в СССР были совсем другие, не такие, как в Европе. Население было большое, пластинки стоили дешево, музыку у нас в стране всегда любили, а уж Магомаева слушало почти сто процентов населения, и все его пластинки мгновенно раскупались.
Ознакомительная версия.
