Возмущенный и напуганный беспорядками и злоупотреблениями, местом которых сделалась церковь, и преследуемый грустными воспоминаниями о своей прошлой жизни и заблуждениях, Франциск видел в деньгах орудие дьявола и, постоянно думая об этом, дошел до того, что презренный металл стал ему казаться одаренным какою-то магической, роковой силой, как бы по тайному проклятию, которое тяготело над ним. И Франциск возненавидел деньги всеми силами души, как только можно ненавидеть своего смертельного врага.
Ученики Франциска большей частью вышли из ассизской молодежи. Это были преимущественно сыновья земледельцев, крестьяне; некоторые происходили из благородных семейств, но церковь и школа имели в среде францисканцев очень мало представителей. Вступление в общину не сопровождалось никакими затруднениями. В теории требовалось абсолютное повиновение настоятелю, но на практике Франциск предоставлял своим братьям полную свободу действий. Чтобы вступить в орден, достаточно было только заявить Франциску о своем желании вести евангельский образ жизни и подтвердить это желание раздачей бедным всего имущества. Таким образом, в ордене францисканцев совершенно отсутствовала феодальная и аристократическая организация, существовавшая в средневековых монастырях. Община Франциска представляла настоящую религиозную республику, свободную и покоящуюся на вполне жизненных началах. Такая простая организация ордена немало способствовала его успеху. Ничто в жизни общины не напоминало строгого монастырского устава, не было ни частых служб, ни долгих обязательных молитв, и личная жизнь каждого из членов общины была свободна. Эта-то свобода, вместе с обаянием, которое производила на всех личность самого Франциска, привлекала к нему все классы итальянского общества.
Вскоре, однако, вследствие распространения францисканской проповеди почти на весь запад Европы, пришлось выработать устав и учредить некоторые должности. Францисканскими провинциями заведовали так называемые “ministri provinciales” (областные начальники) и затем уже учреждена была должность “ministri generales” (генеральные начальники), которые собственно были управителями общины и впоследствии назывались генералами францисканского ордена, но тогда, по идее смиренного Франциска, должны были быть только советниками и блюстителями францисканской общины, настоятель которой должен был жить в Ассизи и выбирался на три года советом из областных и общих начальников.
Любовь ко всем созданиям, составлявшая основную черту характера Франциска, образовала связь между монахом и внешним миром и смягчила суровый аскетический идеал. Монах, являвшийся всегда олицетворением скорби о грехах и вносивший своей черной рясой смущение в веселящуюся толпу, напоминая о бренности мира и об ожидающей грешников страшной каре за грехи, совершенно преобразовался в лице Франциска. Франциск желал быть глашатаем благой вести в народе и поэтому всегда являлся с радостным лицом. Внутренняя гармония, господствовавшая в его душе, невольно действовала на каждого, вступавшего с ним в общение, озаряла, согревала и восстанавливала ясность духа, разгоняя тоску и уныние. Личность Франциска окружена была каким-то особым поэтическим ореолом, и между францисканцами расцвела замечательная во многих отношениях религиозная поэзия.
Монашеский аскетизм Франциска вообще отличался от мрачного и сурового аскетизма средних веков тем, что он был чужд всякого фанатизма. Отвергая семью, Франциск далеко не вносил в это отречение той суровости и жестокого отношения к женщине, которое особенно характерно для средневекового монашества. Он вовсе не презирал женщин, хотя и избегал их до такой степени, что, как он сам заявил одному из своих товарищей, – не знал в лицо ни одной из них, но его осуждение брака исходило лишь из того соображения, что семья слишком поглощает внимание человека и заставляет его заботиться только о себе.
Оригинальность Франциска заключается именно в том, что он всегда и во всем ставил сущность выше формы. Поэтому-то он был против истязаний и говорил своим братьям, что главное “любовь, а никак не еда и не исполнение обрядов”. Этот принцип любви, почерпнутый Франциском в личности Христа и преимущественно в его человеческом образе, послужил новым началом, преобразовавшим средневековое аскетическое мировоззрение и придавшим новый смысл монашеским добродетелям. Любовь к человеку выражалась у Франциска весьма характерно; он питал особенную нежность и сострадание к грешникам и преступникам, ко всем тем, кто нуждается в сострадании, и в этом отношении он составлял полную противоположность с господствующим в тогдашней монашеской среде гордым презрением к человеческим слабостям и порокам. Преступник и грешник в глазах Франциска нуждались, главным образом, в милосердии. Рассказы о Франциске в этом отношении переполнены в высшей степени трогательными и поэтическими чертами. Вот, например, что рассказывает о нем один из его биографов.
Однажды Франциск, проходя по пустынной местности Борго-Сан-Сеполькро и добравшись до Монте-Казале, встретил юношу, как видно из благородной семьи, который сказал ему: “Отец, я бы хотел быть одним из ваших”.
– Мой сын, – отвечал ему Франциск, – ты еще молод и притом получил изнеженное воспитание, тебе трудно будет следовать завету нищеты и жить так, как мы живем.
– Но, отец, разве вы не такие же люди, как я? То, что вы делаете, мог бы сделать и я с помощью Христа.
Ответ этот так понравился Франциску, что он дал ему свое благословение и принял в общину под именем брата Ангела. Брат Ангел так примерно вел себя, что вскоре его сделали настоятелем францисканской общины в Монте-Казале.
В те времена разбойничество очень процветало в стране, и было три знаменитых разбойника, причинявших немало неприятностей жителям этой местности. Однако, так как этим разбойникам надо было постоянно скрываться в лесу, то им не всегда удавалось раздобыть себе пропитание. Однажды, именно в такое трудное для них время, они пришли в общину и попросили у брата Ангела, чтобы он накормил их. Но он встретил их очень сурово, осыпал упреками за их недостойное поведение и прогнал. Разбойники удалились очень недовольные. Когда пришел Франциск, брат Ангел рассказал ему, как он прогнал разбойников. Франциск сделал ему строгий выговор. “Приказываю тебе, во имя святого послушания, – сказал он, – взять тотчас же этот хлеб и это вино и отправиться разыскивать прогнанных тобою разбойников. Ты не должен возвращаться до тех пор, пока не разыщешь их и не попросишь у них смиренно прощения. От моего имени ты должен передать им, что я прошу их не делать зла и бояться Бога. Если они исполнят это, – я обязуюсь заботиться об их пропитании”.
