Галантный век был не только золотым временем для праздных бездельников, это была эпоха думающих, пытливых, ищущих людей, стремившихся постичь тайны природы и человеческого духа, смелых путешественников и естествоиспытателей. Была создана электрическая машина, выдвинуто понятие эволюции в биологии, поднят в воздух первый воздушный шар… Отважные капитаны бороздили моря, открывая неведомые прежде острова и проливы, поселенцы осваивали новые земли, в Европе утверждалась новая сельскохозяйственная культура — картофель… Одно только перечисление ученых, натуралистов и путешественников этого великого столетия займет целый том. Казанова — сын своего времени, противоречия, из которых соткана его натура, отчасти присуши и его эпохе. Он не терпит скуки, точнее, пустопорожнего времяпрепровождения, не дающего наслаждения ни уму, ни телу. Поэтому он все время в движении, куда-то едет, во что-то ввязывается, за кем-то волочится, играет, пишет, сочиняет, переводит. Пытливый ум его постоянно требует пищи, но нежелание причинить «себе любимому» хотя бы малейшее неудобство, неспособность поступиться сиюминутным желанием выхолащивают его недюжинные дарования, превращают его в дилетанта. Итальянское слово «дилетант», «dilettante», происходит от «dilettare», «получать наслаждение». Казанова — великий мастер наслаждаться, извлекать удовольствие из всего, что рядом, и при этом он нисколько не задумывается, какие чувства испытывают при этом окружающие.
Знаменитый Соблазнитель не умел и не любил работать, он никогда не связывал себя обязательствами. После возвращения с Востока обстоятельства потребовали от него какого-нибудь устройства, позволяющего заработать на жизнь и пропитание. Он попытался прожить игрой и сомнительными связями, но вскоре проигрался и влез в долги. Занять ему денег никто не хотел. Его милые подружки-сестрички вылетели из-под тетушкиного крыла и покинули город; одна из них вышла замуж, а другая ушла в монастырь. Когда-то аббат Гоцци научил Казанову играть на скрипке. Это умение ему еще применять не приходилось. По рекомендации приятелей Казанова поступил скрипачом в театр Сан-Самуэле, на сцене которого когда-то выступали его отец и мать. Нищенское жалованье не позволяло ему вести ту жизнь, которую он вел под покровительством Малипьеро. Тщеславному Джакомо приходилось подрабатывать на свадьбах и других торжествах. В свободное время он играл в карты и кости, плутовал, соблазнял несовершеннолетних бродяжек, ходил к проституткам, вместе с такими же, как он, беспутными приятелями дебоширил, дрался и облапошивал простаков. Опускаясь все ниже, в мечтах он продолжал обнимать красивых женщин, вдыхать аромат изысканных духов, носить модные кафтаны. Он ждал, когда Фортуна ему улыбнется. Фортуна — женщина, он — великий Соблазнитель, поэтому она просто не могла ему не улыбнуться. Так и случилось.
Однажды идя по улице, Казанова заметил, как некий патриций обронил письмо. Подобрав его, он догнал патриция и вручил ему конверт; патриций поблагодарил услужливого молодого человека и предложил подвезти его в своей гондоле. На причале у патриция случился сердечный приступ. Не растерявшись, Джакомо быстрее вихря сбегал за хирургом, проследил, чтобы тот по всем правилам пустил больному кровь, а после кровопускания отвез сенатора домой и остался дежурить у его постели. Приглашенный врач сказал, что больной не доживет до утра, но на всякий случай поставил ему ртутный компресс. Вскоре больному стало еще хуже, и Казанова, подчиняясь интуиции, убрал компресс и обмыл грудь патриция теплой водой. Умирающий задышал, заснул и утром проснулся здоровым. Так Джакомо стал спасителем знатного патриция Маттео Джованни Брагадина, сенатора, бывшего инквизитора и брата одного из прокураторов Республики. В молодости Брагадин был большим повесой, имел успех у женщин и славился как оратор и государственный муж. Состарившись, он отошел от дел и стал жить уединенно, философом-отшельником.
У Брагадина было двое преданных друзей, патриции Марко Дандоло и Марко Барбаро. Ранним утром они явились к другу, дабы оказать ему необходимую помощь. Увидев, что Брагадин излечен стараниями молодого скрипача, они решили, что тот, несомненно, наделен сверхъестественными способностями — иначе как бы он узнал, что надо отменить назначение лучшего в городе врача? Трое почтенных друзей были склонны к мистицизму, почитали оккультные науки и везде и во всем были готовы увидеть влияние тайных сил. Они решили, что Казанова — великий чародей и посвященный, а Джакомо не стал их разубеждать. Напротив, он напустил тумана в своих речах и после долгих уговоров нехотя признался, что владеет секретом магического оракула, иначе говоря, ключом Соломоновым, тайну которого ему поведал старый испанский отшельник. Оракул всегда сопровождает его; с помощью магического квадрата он задает ему вопросы и получает ответы. На самом же деле Джакомо, знакомясь с каббалой, выучил несложное гадание с помощью цифр. Надо было взять вопрос, желательно короткий, зашифровать слова с помощью цифр, переставить в нем цифры, затем составить из них квадрат и на основании новых сочетаний прочесть ответ. А так как обычно формулировал вопрос и толковал ответ один и тот же человек, не удивительно, что спрашивающие получали именно те ответы, которые им хотелось бы услышать. На протяжении долгой карьеры Авантюриста Казанова неоднократно пользовался своим оракулом. Предсказания его обычно бывали точны, ибо будучи человеком сообразительным, он — когда не знал ответа наверняка — всегда отвечал так, что слова его можно было истолковать как угодно.
Обмануть того, кто сам страстно желал быть обманутым, труда не составляло. Трое патрициев поверили, что Казанова — кладезь оккультной премудрости и только благодаря ей он спас жизнь Брагадина. Когда же Казанова с помощью своего оракула ответил на какой-то туманный вопрос Дандоло (ответ был значительно туманнее вопроса), друзья пришли в восторг, и Брагадин предложил находчивому венецианцу стать его приемным сыном и переселиться к нему во дворец. Сенатор предоставил в его распоряжение гондолу, карманные деньги, снял еще одну квартиру в городе и назначил ежемесячную стипендию в десять цехинов, которую Казанова будет получать до самой смерти сенатора. Без лишних уговоров молодой человек согласился, бросил унижающую его достоинство работу и возобновил жизнь богатого повесы. Помня свою бурную молодость, патриций снисходительно взирал на кутежи, попойки и прочие веселые развлечения талантливого юноши. Много лет спустя Казанова сделает запоздалое признание: «По отношению к этим старикам я поступал не так, как подобает честному человеку». Но, даже признав обман, он не раскаялся в содеянном.
