Но логика экономической целесообразности сталкивается с политическим интересом. Избиратель ведь — не банкир, ему не объяснишь, что отложенные на черный день советские рубли давно уже обесценились. Народ помнит, что такое «настоящий» рубль, и не хочет верить «зайчикам». И идея возврата Беларуси в «рублевую зону» становится весьма выигрышной для Кебича. Тем более что Россия вроде бы не возражает…
Причем и тут встает вопрос об авторстве. И Кебич, и Шушкевич пытаются перетянуть на себя канат, чтобы предстать перед избирателями в роли авторов и проводников этой идеи.
Девятнадцатого августа Шушкевич, прервав отпуск, едет в Москву на встречу с президентом России Борисом Ельциным, после которой заявляет, что Беларусь «хотела бы быть в рублевой зоне».
А через две недели уже Кебич отправляется в Москву и подписывает со своим российским коллегой Виктором Черномырдиным соглашение об объединении денежных систем.
Но все неожиданно упирается в позицию главного белорусского банкира Станислава Богданкевича, отдающего себе отчет в том, что в любом случае — и в случае успеха объединения, и в случае его гораздо более вероятного неуспеха — отвечать придется Национальному банку Беларуси. Посему Богданкевич предпочитает строго следовать Конституции, в которой сказано, что единственным центром эмиссии денег на территории Беларуси является Национальный банк.
Но народу такие тонкости объяснить трудно.
Зато их сразу схватывает наш герой. Лукашенко понимает главное: ему выгодно это состязание двух соперников, затеявших процесс, заведомо не приводящий к результату. Чем меньше шансов и у Кебича, и у Шушкевича уломать строптивого банкира, тем легче упрекать их в слабости власти, которая не считается со своим народом. Ведь народ хочет вернуться к союзному рублю? Значит, нужно ему это обещать. А раз власть не в состоянии решить проблему — можно со всей ответственностью брать на себя обязательство решить ее67.
Так, казалось бы, столь выигрышная идея становится прелюдией к проигрышу его противников.
Кто разрушил «Союз нерушимый»?
«Упрямство» Богданкевича, не соглашающегося визировать любые документы, ведущие Беларусь к отказу от возможности введения собственной полноценной валюты, побуждают «конкурирующие стороны» к поиску новых способов привлечь к себе внимание электората.
Окружение Кебича инициирует дискуссию о целесообразности Беловежских соглашений о денонсации Договора о создании СССР. Семнадцатого сентября 1993 года, выступая в Гомеле, Кебич говорит: «Я как человек, который не смог в Вискулях до конца спрогнозировать дальнейшую политическую ситуацию и на совести которого лежит груз ответственности перед своим народом, делаю все, чтобы не возродить Советский Союз (на мой взгляд, это практически невозможно), а создать его в обновленном виде».
Это чрезвычайно важный тезис: Кебич как бы признает, что в Вискулях он участвовал в процессе денонсации Союзного договора 1922 года, но, мол, не разобрался, не смог спрогнозировать последствия. Еще чуть-чуть — и он назвал бы все происшедшее в 1991 году ошибкой. Но в Москве набирает обороты прямое столкновение президента Бориса Ельцина с Верховным Советом. И поскольку белорусский премьер сразу соображает, кто именно имеет шанс выйти победителем из сложившегося противостояния, он тут же корректирует свою позицию: ведь под соглашением в Вискулях стоит и подпись Ельцина. И 28 сентября 1993 года Кебич уже заявляет, что не считает «подписанные в Вискулях соглашения ошибкой».
Однако привлечь внимание к истории Беловежских соглашений — это значит неизбежно вызвать в общественном сознании и традиционный вопрос: кто именно виноват? В чем? Да во всем! В том, как плохо живется белорусскому народу. В нехватке денег. В том, что пропали годами копившиеся в Сберегательном банке сбережения. В дефиците продуктов и промтоваров. Ведь было же все совсем недавно — при коммунистах! Сейчас коммунистов нет. Кто виноват? И что с виновником сейчас делать?
Так вопрос целесообразности и правомерности Беловежских соглашений оказывается (на что и была сделана ставка) вопросом о личной ответственности Станислава Шушкевича за все, что происходит в стране. Ведь это он разрушил СССР, поставив свою подпись в Вискулях? Разумеется, он! Такое понятие, как «коллективная ответственность», не слишком популярно. «Кто лично виноват?» — это иное дело. Тут активность «широкой общественности» обеспечена…
А где широкая общественность, там обязательно и наш герой.
Оратору рукоплескали стоя
Лукашенко со своей антикоррупционной комиссией еще не появился на сцене, и до поры в роли «широкой общественности» выступает Партия коммунистов Беларуси (ПКБ), созданная на обломках некогда правившей Коммунистической партии Белоруссии. В декабре прошел ее учредительный съезд. Жесточайшая обструкция, которой подвергалась ПКБ с первых дней и со всех сторон, казалось бы, свидетельствует, что это дитя белорусской политической жизни было крайне неугодно и оппозиции, и власти.
Однако вскоре выяснилось, что представители власти на местах как раз в состоянии договариваться с «обновленными коммунистами». ПКБ повсеместно получила поддержку: новоявленным партийным функционерам их предшественники, успевшие пересесть в кресла исполкомовских начальников, предоставляли должности, работая на которых они могли тихо восстанавливать свои структуры. Кое-где этим восстановлением занимались и сами районные руководители, которые в душе надеялись, что «вся эта демократия» — ненадолго.
Но получить официальную поддержку правительства «обновленные» коммунисты в условиях многопартийной системы никак не могли: премьера и так мутило от плакатов с надписью «Кебич — последняя надежда КПSS», которые постоянно появлялись в людных местах. Посему ПКБ было решено «упаковать» в несколько менее одиозные одеяния. Специально для этого в управлении аппарата Совета Министров, курировавшем спецслужбы и силовые ведомства, его шефом Геннадием Даниловым был найден подходящий, казалось бы, человек — подполковник запаса Сергей Гайдукевич68. Брюнет, лицом недурен, с неплохим послужным списком (ракетчик, много служил за пределами СССР, в том числе в Ираке и Ливии), Гайдукевич энергично бросился создавать «упаковку» для ПКБ.
Так появилась странная структура под названием «Народное движение Беларуси» — откровенный противовес Белорусскому народному фронту. В состав НДБ, кроме коммунистов, входил целый ряд разного рода карликовых организаций вроде Ассоциации писателей баталистов и маринистов, только-только зарождавшейся Либерально-демократической партии Беларуси, партии Славянский Собор «Белая Русь», возрожденного ЛКСМБ… Второй, кроме ПКБ, сколько-нибудь серьезной структурой, вошедшей в состав НДБ, стало проправительственное депутатское объединение «Беларусь» — это чтобы ни у кого не возникало никаких сомнений по поводу «правильной ориентации» движения.
