Трудно сказать, когда появилось это стремление к перу. Конечно, сыграли тут свою роль и «стенгазетные» опыты, и первые публикации в районной и университетской газетах. А потом уже была серьезная работа над стилем, над словом и образом.
«Пропагандист должен быть всегда журналистом, а журналист — пропагандистом», — говорил Володя.
Поэтому предложение пойти работать в журнал «Сельская молодежь» он принял с интересом.
По традиции журнал «Сельская молодежь» привлекал на свои полосы известных и молодых писателей. Журнал имел непосредственный выход на широкую молодежную аудиторию и требовал простого и ясного стиля, который к литератору приходит с годами напряженного труда или же прорезается сразу как свидетельство глубинного таланта. Недаром одну из первых публикаций в издании молодых сельских читателей, тогда называвшемся «Журналом крестьянской молодежи», поместил М.А. Шолохов.
Здесь, в журнале, Владимир и проходил большую школу мастерства журналистики, приобщился к литературным делам, часто встречался с молодыми и уже входившими в силу писателями. Здесь же продолжалось жадное познание и освоение жизни, поездки по стране, встречи с партийными и комсомольскими работниками, молодыми механизаторами, агрономами, доярками, мудрыми деревенскими стариками. Журнал в это время активно боролся за повышение культуры села, улучшение его быта, приобщение школьников к труду земледельца.
Ему, сельскому жителю, были близки и понятны боли российского Нечерноземья. Он не мог согласиться с обвинениями некоторых критиков, которые видели в повестях и рассказах А. Яшина, В. Белова, В. Лихоносова, Е. Носова, В. Астафьева и других писателей, остро и нелицеприятно говоривших о проблемах нечерноземского села, только «патриархальщину», «воспевание деревенского быта», «неумение взглянуть на мир панорамно».
Володя старался в полной мере взвалить на себя всю ношу ответственности, развивая профессиональные навыки, искать те средства выражения, которые были наиболее близки молодому сельскому читателю. Подготавливая к печати материал, он проявлял интерес к философии, социологии, психологии, разработкам науки по публикуемому вопросу, хотя и касался вроде бы сугубо сельских тем: культуры земледелия, быта села, деревенского клуба. И в этом изучении он опирался на опыт и знания людей.
Запомнились его встречи и беседы с космонавтом В. Волковым. Веселые, общительные, они обсуждали рукопись Владислава, проблемы дальних космических полетов, практическое использование, связь космонавтики с сельским хозяйством. Позднее, когда обоих не стало, отмечалось поразительное сходство их натур и характеров, хотя и были они разные по профессии и темпераменту.
Работа, встречи, мысли, люди — это жизнь журналиста, которая ему была очень по душе. И поэтому, уйдя на ответственную работу в ЦК ВЛКСМ, он снова вернулся через три года в журналистику, чтобы возглавить новый студенческий журнал.
Журнал ждали давно. В предложениях на семинарах комсоргов, резолюциях комсомольских конференций, высказываниях студенческого актива уже много лет звучало пожелание организовать выпуск студенческого журнала. Хотя это казалось очень отдаленной перспективой, варианты, пожелания, макеты обсуждались в ЦК комсомола чуть ли не ежегодно, тем более что в издательстве «Молодая гвардия» уже выходил альманах «Студенческий меридиан». Летом 1974 года вопрос о создании журнала был решен Центральным Комитетом партии. И с первых шагов, еще без штата и заместителей, художника и ответственного секретаря проектировал Владимир будущие номера журнала.
Новый журнал назвали «Студенческий меридиан», подчеркнув преемственность с его собратом альманахом, начавшим выходить вначале как газета студенческих строительных отрядов на целине. Были у него и более дальние предшественники. Журнал «Красное студенчество» (позднее «Советское студенчество»). Преемственность вроде существовала, но журнал, конечно, пришлось создавать заново. У каждого периодического издания должно быть свое лицо, говорится в постановлении ЦК КПСС «О дальнейшем улучшении идеологической, политико-воспитательной работы». И это, казалось бы, было ясно и раньше, но добиться осуществления этого не так легко. Вроде бы понятна ориентация «Студенческого меридиана», ясна его аудитория, но как легко сбиться на «студенческое зубоскальство», на легкость экзаменационного юмора или бетон академической непогрешимости. И одно дело разработать программу, а другое — подобрать коллектив и обеспечить ее профессиональное исполнение.
Через полтора года его коллеги по работе напишут: «Наш главный редактор был Главным человеком в редакции — это достается не по должности, а по характеру».
Наверное, можно смело сказать, что это был лучший год творческой работы Владимира.
Идеи приобретали очертания, замыслы находили воплощение. Была радость первого номера, в котором было опубликовано приветствие Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева, и жажда работы, творчества, общения. Были и неприятности. Огорчался, но никто его не видел раздраженным, крикливым, выходящим из себя. Каких трудов это ему Стоило! Каких нравственных усилий!
Приходил вечер: неторопливая беседа в одном из кабинетов издательства «Молодая гвардия», омывающее душу щебетание младшей дочери Катюшки, тихая ласка старшей Виты, возня на коллективной даче, вечерний турнир шахматистов, бильярдистов или преферанс (что делать: любил!), и снова ровный, светлый, спокойный, порождающий у людей уверенность, желание работать, веру в справедливость и нужность своего дела.
Дела литературные интересовали его не только подолгу службы, он пытался искренне проникнуть в таинство писательского дела. Подолгу беседовал в журнале «Сельская молодежь» с Виктором Астафьевым и Феликсом Кузнецовым, любил приходить на встречи в издательство, где часто читал свои поэмы Егор Исаев, возражал против редакторской правки Василь Быков, разыгрывал в лицах донские встречи Василий Шукшин, сцены из саратовской сельской жизни рассказывал Михаил Алексеев.
Особенно его поразила встреча с Леонидом Максимовичем Леоновым в январе 1973 года.
Встреча была дружеская, как говорится, без протокола. На Володю большое впечатление произвело мышление писателя, мудрость его слов и наблюдательность. «Думать, думать надо, — сурово требовал, обращаясь к молодым литераторам, писатель. — Мало думаем. Надо каждому человеку хотя бы час в день по-настоящему подумать о том, что вокруг него происходит». Володя, преодолевая смущение, стал говорить о приближающемся рубеже — начале третьего тысячелетия нашей эры — и спросил у Леонида Максимовича, не хочет ли он написать о будущем. Писатель хитро прищурился и сказал: «Нужен мандат. Достаньте мне мандат». Один из солидных собеседников, его друзей, перебил: «Какой тебе мандат, ты великий писатель, классик…» — «Спасибо тебе. С одной стороны, вот и приятно, а с другой — нужен мандат». И, иронически поглядывая, продолжил: «Наше писательское дело самое простое. Например, сапожнику для работы нужны шило, дратва, гвозди, кожа, ножи, передник, молоток, колодки и другие вещи, а нам чернила за 17 копеек, бумага и ручка. И глядишь — памятник уже стоит! — Помолчав, добавил: — А вот Чехову памятника в Москве нету… Нет, мандат надо…» Ясно, что не о бумажке, даже не об официальном документе говорил великий писатель, а о разрешении совести, ответственности перед народом и историей. Многое становилось понятным позднее, но в тот же вечер, придя домой, Володя сделал короткую запись беседы, поразившей его воображение и мысль.
