Так появилась странная структура под названием «Народное движение Беларуси» — откровенный противовес Белорусскому народному фронту. В состав НДБ, кроме коммунистов, входил целый ряд разного рода карликовых организаций вроде Ассоциации писателей баталистов и маринистов, только-только зарождавшейся Либерально-демократической партии Беларуси, партии Славянский Собор «Белая Русь», возрожденного ЛКСМБ… Второй, кроме ПКБ, сколько-нибудь серьезной структурой, вошедшей в состав НДБ, стало проправительственное депутатское объединение «Беларусь» — это чтобы ни у кого не возникало никаких сомнений по поводу «правильной ориентации» движения.
Крупнейшей акцией, проведенной НДБ осенью 1993 года, стал Конгресс народов СССР, на который собралось невероятное количество разного рода политических пенсионеров во главе с памятным по перестройке партийным ортодоксом и реставратором коммунистических идей Ниной Андреевой, ставшей знаменитой после ее «Не могу поступиться принципами» — агрессивно антиперестроечной статьи в «Правде».
Лидеры БНФ были в ярости. И здание концертного зала «Минск», в котором проходило сие действо, было окружено двумя цепями — милицией, которая «партархив» охраняла, и возмущенными пикетчиками БНФ — с бело-красно-белыми флагами и антисоюзными и антикоммунистическими плакатами.
Состояние собравшихся в бывшем минском Доме политпросвещения можно понять. После распада СССР возникло огромное количество проблем, в первую очередь — экономического характера. Те, кто еще вчера жил относительно зажиточно, теперь чувствовали себя нищими. А в это время у них на глазах — особенно в России — сколачивались гигантские состояния, и «новые русские» беспардонно демонстрировали всем, кто теперь в доме хозяин. Росла, закипала «классовая» ненависть, укреплялась обида на тех, кто допустил всю эту несправедливость. И главную причину всех несчастий они видели во встрече Ельцина, Шушкевича и Кравчука в Беловежской пуще. Собрались, мол, перепились — и развалили Союз нерушимый республик свободных! К ответу их!..
И кто же лучше всех это понял и стал «гвоздем» всего этого собрания?
Разумеется, Александр Лукашенко, снова, как и на комсомольском пленуме, использовавший «чужое» мероприятие в свою пользу. И теперь уж на всю катушку.
Его пламенная речь строилась на главном постулате. Была, мол, великая империя, создававшаяся тысячелетиями. Разрушили ее в одночасье. Сделали это в Беловежской пуще, действительно, чуть ли не по пьяному делу… Но есть вековая тяга народов к братству, и поэтому мы все клянемся Союз возродить на новой, практически неведомой основе более высокого уровня.
Оратору рукоплескали стоя. Ветхие старики сразу ощутили готовность умереть за свой идеал, неожиданно воплотившийся в молодом и полном сил депутате… Так и не нашедшая в себе сил поступиться принципами Нина Андреева и бывший член Политбюро ЦК КПСС Егор Лигачев прослезились от счастья69. На их глазах сбывалась мечта коммунистов: нашелся кто-то, готовый возглавить крестовый поход за восстановление Советского Союза.
У тех, кто знает Гайдукевича, которому, как известно, палец в рот не клади, возникает естественный вопрос, как это он позволил так себя обхитрить, сорвав всю славу пламенного реставратора? Гайдукевич что — не понимал? Недооценивал Лукашенко, как многие?.. Хотя… Вряд ли Гайдукевич тогда догадывался, что Александр Лукашенко будет в скором времени претендовать на роль главы государства. А может быть, наоборот, догадывался и делал двойную ставку?70
Как бы то ни было, но наш герой снова легко запряг чужую лошадь. Не он вбросил тему в общественное сознание, не он организовал нашумевшее мероприятие, но в результате именно он заполучил в свою политическую «тройку» еще одну резвую «пристяжную» — идею возрождения СССР.
Мероприятие готовилось для аккомпанемента правительству Беларуси, стоявшему за укрепление связей с Россией. Идеи возрождения Союза явно контрастировали с официально провозглашаемой позицией белорусского правительства. Но Кебича это не очень беспокоило: Кебич был слишком озабочен предстоящими выборами, и в том, что Лукашенко слишком резво выскочил на трибуну, тоже не видел особой проблемы…
Комиссия, которой де-факто предстояло стать комиссией по организации политических похорон — и Кебича, и Шушкевича, а потом и всей белорусской демократии — уже начала работу.
Глава шестая. Тема всей жизни
Как и положено, председателю пусть временной, но все-таки парламентской комиссии выделили кабинет для работы. Он размещался в Доме правительства, в его «парламентском» крыле, поближе к Овальному залу, в котором проходили (и сейчас проходят) сессии Верховного Совета Республики Беларусь.
Это особый кабинет. При советской власти в нем обитал председатель Президиума Верховного Совета БССР, а потом разместился Станислав Шушкевич. После крушения компартии и национализации бывшей партийной собственности парламент въехал в здание ЦК, что было хотя и престижно, но не вполне логично: там не было подходящего зала для заседаний всего Верховного Совета. Посему народных избранников автобусами возили в Дом правительства, где находился Овальный зал. Бывший кабинет спикера некоторое время пустовал.
Теперь в этот роскошный кабинет — с комнатой отдыха и просторной приемной, с огромным столом для совещаний — вселили Лукашенко с его комиссией.
Формировали комиссию, как говорит Станислав Шушкевич, «абсолютно потолочно»: «Включали желающих. Во всяком случае, я не видел, чтобы возражали по поводу какого-либо члена комиссии»71. Генерал-майор КГБ Геннадий Лавицкий был включен как бы по должности. Вдумчивый и опытный аппаратчик Михаил Маринич72 — вероятно, чтобы был услышан и трезвый голос. Остальные — кто из любопытства, кто по идейным соображениям: со злом нужно кому-то бороться.
Лучше всего осознавали, зачем они туда идут, депутаты Сергей Лнтончик и Александр Лукашенко. «После того как прошли рабочие забастовки, после контакта с "Солидарностью", после изучения биографии Леха Валенсы, так неожиданно ставшего президентом, Сергей Лнтончик — да и не только он, а многие депутаты поверили, что президентом может стать каждый из тех, кто поднимет тему коррупции», — считает Валентин Голубев.
Работа комиссии изначально предполагалась как открытая и гласная. К сотрудничеству с ней призывались государственные служащие всех уровней, работники правоохранительных ведомств и даже журналисты. Кое-кто добросовестно откликался. Вспоминает журналистка тогдашней правительственной газеты «Советская Белоруссия» Людмила Маслюкова73:
