Прости, что обидел тебя такими мыслями, любовь моя, – сказал он. – А чтобы искупить вину, построю странноприимный дом.
Дом и больница для бедняков тотчас начали строиться, и Прасковья была счастлива, что сумела хоть как-то облегчить участь бедняков.
Тем временем произошли изменения в жизни Шереметева, которые вынудили его покинуть Москву.
В марте 1795 года Екатерина II наградила тайного советника графа Н. П. Шереметева орденом Святого Александра Невского и дала ему должность в Межевом департаменте Сената. Должность эта предполагала переезд в Петербург, но Шереметев приезжал в Москву достаточно часто – там полным ходом шло строительство дворца в Останкино, там был его театр и там оставалась его любимая Прасковья.
Год спустя императрица скончалась, и на престол взошел Павел I, с которым Шереметев был дружен с детских лет. Разумеется, Павел не забыл своего товарища по играм, и граф Шереметев занял видное место при дворе с первых месяцев нового царствования. Сразу же, в день своего восшествия на престол, Павел назначил графа Николая Шереметева обер-гофмаршалом своего двора: «Милостию Божией, Мы, Павел I. Известно да ведомо будет каждому, что Мы графа Николая Шереметева, который Нам тайным советником служил, за оказанные его к службе Нашей ревность и прилежность в Наши обер-гофмаршалы тысяща седьмсот девяносто шестаго года ноября шестаго дня Всемилостливейше пожаловали.».
Обязанности обер-гофмаршала были весьма разнообразны – это и наблюдение за хозяйством двора, и организация разного рода придворных торжеств, и забота о столе императора… Разумеется, для исполнения этих обязанностей требовалось жить в Петербурге, в Гатчине, в Павловске – там, где находился император со своим двором.
1 февраля 1797 Шереметев получил от императора Павла орден Святого Апостола Андрея Первозванного, а в апреле – Орден Святой Анны, который граф получил одним из первых в России.
Весной 1797 года двор и приближенные Павла I двинулись в Москву, где 5 апреля состоялась коронация. В Первопрестольной давались балы, устраивались народные гулянья. Граф Николай Петрович 30 апреля 1797 года принимал в Останкино Павла I и 7 мая устроил праздник в честь бывшего польского короля Станислава-Августа Понятовского, тот пользовался покровительством Павла и также принимал участие в коронационных торжествах.
Ненадолго встретившись с Прасковьей, Шереметев вновь вынужден был уезжать, но, не в силах больше выносить разлуку, Николай Петрович решил, что Прасковья, а вместе с ней и лучшая часть труппы театра, должна уехать в Петербург за ним.
Кроме Прасковьи Жемчуговой, вместе с ним уехали Анна Буянова, Татьяна Шлыкова, Елена Казакова, Степанида Мукосина, Петр Калмыков и другие артисты, которые пользовались наибольшей любовью публики.
Николай видел, что в отсутствие хозяина труппа его театра переживала кризис: отсутствие хозяина и безделье приводило артистов к деградации, к пьянству и разным «непотребствам», и он не хотел, чтобы в такой обстановке жили его лучшие артисты.
О судьбе остальных граф распорядился следующим образом: «…Остающихся танцовщиков, выбрав некоторых из них годных, сделав также рассмотрение, где и как им оставаться, представив об оном мне на рассмотрение. Девушкам, занимавшим места актрис и танцовщиц, даю я дозволение приискать себе женихов, коим в награждение и назначаю каждой суммы в приданое. Всех тех девушек, что значатся в списке, отправить в Москву, кроме Анны Буяновой и Матрены Ковалевой, коим позволяю я остаться для приискания себе пристойных партий.».
Анна Буянова получила вольную и вышла замуж за доктора Лахмана, получив в приданое 5 тысяч рублей. Некоторые девушки вышли замуж за крепостных, из тех, что служили при самом графе, получив щедрое приданое. Например, Степанида Мукосина получила три тысячи рублей приданого и вольную, после чего вышла замуж за петербургского управителя Жаркова. Матрена Ковалева, также освободившись от крепостной зависимости, в мае 1800 года обвенчалась в Москве с капельмейстером Петром Калмыковым. Кто-то из актеров остался служить в Петербурге «при особе» графа Николае Петровиче, но никто из них театральную карьеру не продолжил.
Театр графа Шереметева перестал существовать.
Это не было легким решением – граф не по своей воле ликвидировал дело, которому столько лет отдавал все свое время, силы и душу. Однако обязанности при дворе не позволяли Шереметеву жить так, как ему хотелось. Император Павел давал ему одно поручение за другим.
У Шереметева не было больше времени на театр, но Прасковья – его лучшая актриса – продолжала петь для него одного.
В Петербурге граф жил в Фонтанном доме и вел довольно уединенный образ жизни. В Москве Шереметев жил широко, принимал гостей. Задавал балы и приемы, оправдывая свое прозвание «Крез меньшой». В Петербурге же, несмотря на занимаемую им высокую должность и близость к императору, он жил гораздо скромнее.
Близких друзей у него было очень мало – он дружил с князем Александром Борисовичем Куракиным, поддерживал близкие отношения с Дмитрием Адамовичем Олсуфьевым, московским губернским предводителем дворянства, а также довольно тесно общался со своим родственником, князем Андреем Николаевичем Щербатовым, матерью которого была Анна Васильевна Шереметева, дочь Василия Сергеевича Шереметева.
Также частыми гостями были его единомышленники – князь Петр Васильевич Урусов, его дальний родственник, князь Александр Михайлович Голицын, князь Николай Борисович Юсупов и граф Павел Сергеевич Потемкин, которые также были страстными театралами и меломанами.
Но большую часть времени граф посвящал своим книгам. Он много читал, собрал огромную библиотеку, которая насчитывала около двух тысяч томов. Почти все книги были на французском или французских авторов в переводе на русский. Граф скучал по Франции и по театру, так что среди книг было множество театральных пьес Вольтера, Расина, Мольера, пьесы Шекспира, произведения античных авторов в переводе на французский язык, там были либретто опер и балетов, трактаты по теории музыки, по технике театрального дела.
Отдельное почетное место занимала коллекция гравюр и эстампов.
Было в библиотеке графа и много книг по истории. Он собирал все – книги по русской и зарубежной истории, мемуары, трактаты о Великой французской буржуазной революции, сочинения отцов церкви, в основном западноевропейских католических авторов, а также философские трактаты Монтеня, Вольтера, Руссо, Монтескье, причем наибольший интерес представляли для него книги зарубежных авторов – даже по отечественной истории.
И, разумеется, на самом видном месте стояли опубликованные его отцом документы деда, фельдмаршала Шереметева, переплеты которых украшали гербовые суперэкслибрисы Шереметевых.
