Перед новым годом, т. е., когда наступал срок, когда я должен был докладывать о выдаче Мещерскому 80 тыс. руб. на издание "Гражданина" Мещерский явился ко мне и упрашивал меня, чтобы я доложил Государю и доложил в возможно благоприятном для него смысле.
Я перед наступающим 1895 годом докладывал об этом Государю Императору и доложил ему все дело так, как я его рассказал. Император, видимо, был уже настроен против Мещерского; для меня было совершенно ясно, что он никогда не говорил с своим отцом о Мещерском, но слышал отзывы и отзывы, конечно, совершенно справедливые о Мещерском от своей августейшей матери. Поэтому при моем докладе, он отнесся к Мещерскому крайне недоброжелательно и сказал, что он о Мещерском неблагоприятного мнения и продолжать ему что-нибудь выдавать он не намерен и что изданию "Гражданина" он не придает никакого значения. Вообще, Император отнесся к Мещерскому скоре даже враждебно, нежели благосклонно. - Тем не менее, я доложил Государю, что сразу ликвидировать это дело нельзя, что Мещерский издавал "Гражданин" много лет при непосредственной поддержке его августейшего отца и что следовало бы, во всяком случае, дать ему время, чтобы его ликвидировать.
Тогда Император приказал выдать Мещерскому 80 тыс. руб., но велел мне предупредить Мещерского, что эти 80 тыс. руб. выдаются ему в последний раз, что больше выдавать Мещерскому каких-либо 518 денег он не желает и кроме того просит Мещерского к нему ничего не писать и к нему ни с чем не обращаться.
Я приказал Мещерскому выдать 80 тыс. руб. и передал ему о повелению Государя.
Потом я узнал, что Мещерский все-таки написал Государю (передал он свое письмо через генерала Васильковского, бывшего управляющего Аничковым дворцом, через которого и впоследствии неоднократно передавал свои письма Государю) и при письме он представил Государю и все те письма, которые писал ему Император Александра III для того, чтобы показать свою близость к Императору.
Император Николай II, - как он сам мне потом рассказывал, - вернул ему все эти письма обратно и вторично подтвердил, что просит к нему никогда ни с чем не обращаться.
Мещерский был в отчаянии; многократно приходил ко мне и все просил, умолял меня, чтобы я при случае заговорил опять с Государем о нем. Вероятно, он обращался с такими же просьбами и к другим министрам - между прочим и к министру гр. Делянову, так как он, Мещерский, числился служащим по министерству народного просвещения. Но все ходатайства его в течение того времени - когда министрами внутренних дел были Иван Николаевич Дурново и затем Горемыкин - ни к чему не приводили.
И вот, наконец, когда министром внутренних дел сделался Дмитрий Сергеевич Сипягин, который находился с Мещерским в некотором отдаленном родстве, то Мещерский этим родственным чувством сумел воспользоваться и со свойственной ему способностью влезать во все отверстия - оказал такое влияние на Сипягина, а, с другой стороны, Д. С. Сипягин - на Государя, что Император Николай II разрешил Мещерскому писать ему письма, подобные тем, какие он писал его отцу. Таким образом установились отношения между Мещерским и Императором, причем в скором времени Государь Император приказал мне выдавать Мещерскому деньги на издание "Гражданина".
При Императоре Александре III "Гражданин" был ежедневной газетой, а после того, как Мещерский был лишен субсидий в 80 тыс. р. - "Гражданин" сделался еженедельной газетой - можно сказать листком; в этом виде он издается и до настоящего времени.
Итак, Государь Император приказал выдавать субсидию на издание "Гражданина" в размере 18 тыс. р. в год, причем эти 18 тыс. р., пока я был министром, он всякий раз, ежегодно, получал по особому всеподданнейшему докладу; насколько мне известно, 519 он продолжал их получать и после меня, продолжает получать и в настоящее время.
Когда Мещерский получил таким образом возможность писать Государю, то в скором времени я заметил, что с Государем у него установились отношения довольно близкие. Так, мне князь Мещерский несколько раз показывал письма Государя, в которых Государь Император писал ему на "ты".
Как известно, Император Александр II ко всем своим близким и подчиненным обращался на "ты", но этот обычай вывел Император Александр III, который ни к кому, кроме как к своим родным, не обращался на "ты". Тем более это нужно сказать и об Императоре Николае II, потому что, как я уже говорил, Император Николай II человек в высокой степени деликатный, воспитанный в заграничном духе, с точки зрения именно внешнего воспитания, а, следовательно, обращения (с его стороны) к князю Мещерскому на "ты" показывало безусловно особую милость Государя к Мещерскому, милость, которую вообще он никому из своих приближенных лиц, ни министрам, ни другим лицам, с которыми Государь Император имеет постоянные сношения, - не оказывал.
Мне Мещерский объяснил, что он особо как то раз умолял Государя оказать ему милость и в память тех отношений, которые были между ним и Императором Александром III, обращаться к нему, к своему верному слуге на "ты".
Когда случилось несчастье с Сипягиным, который был убит Балмашевым, то явился вопрос: кто будет министром. На другой уже день я узнал, что министром будет Плеве.
Плеве был назначен министром потому, что об этом писал Государю Мещерский, который очень рекомендовал Плеве (в качестве министра), как человека, который в состоянии поддержать порядок и задушить революционную гидру, от руки которой пал действительно высоко почтенный министр и глубоко порядочный и честный человек - Сипягин.
Такая рекомендация со стороны Мещерского являлась странной, потому что как то раз, еще за несколько месяцев до смерти Сипягина, я, Мещерский и Сипягин обедали, - (не помню у кого - у Мещерского или у Сипягина) и Сипягин жаловался на то, что он не может вести дело так, как бы он хотел, что он встречает различные затруднения и говорил, что если будет так продолжаться, то он будет вынужден уйти. - Тогда возник естественно вопрос: если он уйдет, кто же может быть назначен вместо него? - Когда 520 было произнесено имя Плеве, то Сипягин сказал, что это будет самое большое несчастье для России, если министром будет назначен Плеве, - и Мещерский не только против такого мнения не возражал, но даже с таким мнением Сипягина согласился. Так как Мещерский считал себя поклонником Сипягина и был близок к нему, то было крайне странно, что через несколько месяцев после этого разговора он рекомендовал именно Плеве.
Будучи министром, Плеве чрезвычайно покровительствовал Мещерскому, всем его ублажали при нём. Бурдуков был сделан членом тарифного комитета министерства финансов от министерства внутренних дел. Вообще Плеве исполнял всякие просьбы о различных наградах, с которыми к нему обращался Мещерский. - Мещерский часто бывал у Плеве; он, вероятно, давал ему благие советы, как управлять Россией, а с другой стороны он узнавал от Плеве много различных сведений для своего "Гражданина".
