Наша семья ничем не отличалась от любой другой советской семьи. Ну и что, что дед — маршал? У нас в доме всегда была очень демократичная атмосфера. Он ужасно не любил, когда кто-нибудь из гостей, выпивший лишнего, начинал провозглашать тосты за Рокоссовского, за отвагу и полководческий гений. Немедленно напоминал, по какому случаю собрались. В семье вообще был культ скромности. Выделяться чем-либо было стыдно, хотя не скрою, такая возможность была».
У маршала было больное сердце. Но умер он от рака простаты. Сгорел за полгода.
3 марта 1968 года, за пять месяцев до смерти, наверное, уже чувствуя, что жить осталось недолго, Рокоссовский писал внукам:
«Здравствуйте дорогие внуки Павлик и Котя! Дед уже из больницы драпанул и сижу дома, пока еще на больничном режиме. Получил почетное оружие типа кирасирской сабли, красиво отделанной, с большим защитным эфесом и с гербом, напоминающим собой шинельную пуговицу. Вчера собравшимся на празднование у нас нашим представлялся, салютуя по всем правилам кавалерийского искусства. Сейчас мы с бабушкой опять сидим вдвоем и молча ощущаем наше одиночество. По коридорам никто шайбу не гоняет и царит давящая тишина. Но вот пока и все. Крепко вас целуем, а также маму и папу. Пишите, не забывайте старичков.
Дедушка».
«Последние его дни я не застал — мы жили в Новосибирске, я сдавал экзамены в школе, мне было 16, — вспоминает Константин Вильевич. — Приехали к самому концу. Его положили в больницу — родители меня туда не брали. Тяжело это было. Особенно — процедура похорон. Тягостная обстановка… Я видел, как плакали люди, стоявшие в очереди, чтобы попрощаться с ним. Брежнев тоже плакал, совершенно искренне. Дед у всех вызывал симпатию…
Когда в 1968 году он в очередной раз попал в больницу, в семье уже знали, что дни его сочтены. Помню, за неделю до кончины деда мама привела меня в Кремлевскую больницу, где он лежал. Дедушка едва разговаривал. Но я помню его последние слова: „Береги родителей, учись, чтобы в жизни никому не быть обузой“. Вскоре его не стало.
Прощание проходило в Доме Советской армии — сейчас Дом Российской армии. Там ритуал был отработан: выставлялся гроб, заступал почетный караул… Все время, пока шла церемония прощания, моя бабушка, мать с отцом сидели в зале. Я тоже был вместе с семьей, хотя не так долго. В первый день с дедом прощались члены правительства, военные и, как тогда говорили, другие официальные лица. Я помню, что из всего тогдашнего руководства один Брежнев откровенно плакал. Он вообще, как говорят, был человеком чувствительным. Леонид Ильич подошел к нам, каждого крепко обнял.
На второй день тело деда кремировали, и попрощаться с его прахом могли простые люди. Народу было так много, что члены правительства ставили вопрос о продлении церемонии прощания еще на один день. Но потом все же решили не нарушать традиций, и урна с прахом была захоронена в Кремлевской стене. Я вспоминаю, что, когда все уже закончилось, к нам подошел Алексей Николаевич Косыгин и спросил бабушку: а где внук Рокоссовского? Когда меня показали ему, Косыгин обнял меня за плечи и сказал: „Держись, сынок. И будь таким, как твой дед“. До сих пор не могу понять, почему он обратился именно ко мне…»
Один из ближайших друзей Рокоссовского генерал армии Павел Иванович Батов писал:
«С Константином Константиновичем Рокоссовским мне позже довелось работать долгие годы. Ныне его уже нет среди нас. Писать об этом трудно. Склоняю голову перед его светлой памятью. Бесконечно признателен ему за все, чем обогатила меня боевая служба под его руководством.
Вспоминаю последнюю нашу встречу в госпитале за несколько дней до его кончины. Мы оба знали, что больше друг друга не увидим. Из Воениздата как раз принесли верстку его книги „Солдатский долг“, над которой он работал уже тяжело больным. Константин Константинович подписал книгу в печать и сказал мне:
— Авторский экземпляр я уже тебе не смогу прислать. Но считай, что ты получил его, — и добавил: — Очень хотелось написать воспоминания о гражданской войне, сожалею, что не успел… Ничего мне так не хотелось, как написать о гражданской войне, о подвиге революционных рабочих и крестьян. Какие это чудесные люди, и какое это счастье быть в их рядах!
Да, он сам был солдатом революции…»
Константин Константинович умер в кремлевской больнице 3 августа 1968 года. Его похоронили в Кремлевской стене. Сам Рокоссовский возражал против этого, но никаких распоряжений насчет своих похорон при жизни не оставил.
В сегодняшней Польше его почти забыли, а вот россияне помнят и до сих пор испытывают чувство благодарности к одному из спасителей Москвы в 1941-м и победителей нацистской Германии в 1945-м. И, безусловно, Рокоссовский остался в памяти народной как самый по-человечески симпатичный из советских маршалов. Константину Константиновичу пришлось существовать в условиях тоталитарной системы — суровой, подозрительной, невысоко ценившей людскую жизнь. Но он сумел так встроиться в эту систему, что, достигнув высоких чинов и наград, совершив великие ратные дела, не потерял чувство чести и собственного достоинства. Вечная ему память!
Начальник Секретариата министра национальной обороны Польской Народной Республики — Заместителю председателя Совета Министров и министру национальной обороны Польской Народной Республики маршалу тов. Рокоссовскому Константину Константиновичу.
Варшава 6.7. 1953 г.
Докладная записка
Выполняя Ваше поручение по вопросу выяснения даты, места рождения и смерти ваших родителей, путем выезда на место, удалось установить следующее:
1. Ваш дед, Винценты Рокоссовский, проживал в 1853 году в деревне Зёмки, волость Бараново, Пшаснышского уезда быв. Ломжинской губ., ныне Варшавского воеводства. В 1853 году ему было 26 лет, следовательно, родился он в 1827 году. Место рождения деда установить не представилось возможным. В дер. Зёмки дед проживал, по всей вероятности, до 1856–1857 гг. С 1858 по 1871 год попеременно проживал в дер. Стоки и Попелярня, работал он в качестве подлесничего в лесах помещика Комарова, а после их национализации работал в государственных лесах. Год и место смерти деда также не представилось возможным установить. Жена Винценты Рокоссовского, а Ваша бабка — Констанция Рокоссовская, из дома Холевицких, проживала вместе с Вашим дедом в местах, упомянутых выше, до 1871 года и была, по всей вероятности, домохозяйкой.
2. Семья Вашего деда — Винцентия Рокоссовского, как следует из прилагаемых документов, состояла из следующих лиц:
